На волне космоса (сборник)

Уиндем Джон Паркс Лукас Бейнон Харрис

— Так в чем же дело, доктор Гоуби? — спросил я его.

Он замялся; было заметно, что он смущен. Затем он заговорил с таким видом, будто бросился в воду.

— Это связано с Тавией, сэр Джеральд… гм… мистер Ляттери. Мне представляется, что вы, вероятно, не отдаете себе отчета в том., гм… до какой степени создавшаяся ситуация… гм… чревата последствиями. Дело не только в моей личной ответственности, хотя, как вы понимаете, это меня тоже очень тревожит. Дело в результатах, которые даже нельзя предусмотреть. Она должна — действительно должна — вернуться прежде, чем произойдет какая-нибудь большая беда.

Она должна вернуться, мистер Ляттери!

Я смотрел на него. В том, что он говорил серьезно, не приходилось сомневаться: он и в самом деле был очень расстроен.

— Но, доктор Гоуби… — начал я.

— Я понимаю, что это для вас значит, сэр, однако умоляю вас уговорите ее! Не только ради меня и ее семьи, но… но ради всех! Нужно соблюдать величайшую осторожность. Невозможно предвидеть последствия даже самого незначительного поступка. Порядок и гармонию необходимо сохранить. Если даже одно-единственное зернышко упадет не в должное место, никто не сможет сказать, что из этого выйдет! Поэтому я умоляю вас уговорить ее…

Я вынужден был прервать его. Я говорил мягко. О чем бы он там ни болтал, было ясно, что все это он принимает близко к сердцу.

— Одну минуточку, доктор Гоуби! Боюсь, что произошла ошибка. Я не имею ни малейшего представления… О чем вы говорите?

На его лице появилось тревожное выражение.

— Вы!.. — начал он и замолчал, думая о чем-то и хмурясь. — Вы хотите сказать, что еще не встретились с Тавией? — спросил он.

— Насколько мне известно, это именно так. Я никогда даже и не слыхал ни о ком по имени Тавия, — уверил я его.

У него перехватило дыхание. Мне стало жаль его, и я повторил свое предложение насчет выпивки, но он отрицательно покачал головой. Однако вскоре он несколько пришел в себя.

— Мне так неловко, — сказал он. — Действительно, произошла ошибка. Пожалуйста, примите мои извинения, мистер Ляттери! Вы, наверное, считаете, что я пьян? Мне трудно объяснить, Разрешите мне попросить вас забыть об этом. Совсем забыть! Пожалуйста!

Вскоре он ушел, и вид у него был очень печальный.

Он озадачил меня, но уже через два — три дня я выполнил его последнюю просьбу… Так по крайней мере мне казалось.

* * *

Впервые я увидел Тавию года два спустя. Конечно, я тогда не знал, что это была она.

Когда я вышел из «Быка», на Хай-стрит еще был народ. Я почувствовал, что кто-то на другой стороне улицы наблюдает за мной. Я поднял голову, и наши взгляды встретились. Глаза у нее были карие…

Она была высокая, стройная и красивая — не просто хорошенькая, а нечто большее. И я продолжал смотреть.

На ней была довольно обыкновенная шерстяная юбка и темно-зеленый джемпер. Туфли, однако, у нее были довольно странные, на низком каблуке, но какие-то замысловатые; они не подходили к остальной ее одежде. Что-то еще резало глаз, хотя в тот момент я не понял, что именно. Только потом я сообразил — прическа. Прическа ей очень шла, но была совершенно несовременной. Вы скажете, что волосы есть волосы и что существует бесконечное множество вариантов причесок. Но дело обстоит не так просто. Есть какой-то общий стиль времени, перекрывающий текущую моду. Посмотрите на любую фотографию, снятую тридцать лет назад… Ее волосы, как и туфли, не гармонировали со всем остальным.

Несколько

мгновений она стояла, застыв, не улыбаясь. Затем, словно еще не совсем проснувшись, она шагнула вперед, чтобы перейти улицу. В этот момент пробили часы на базарной площади. Она бросила взгляд наверх; внезапно выражение тревоги появилось на ее лице. Она повернулась и бросилась бежать по тротуару, как Золушка, за последним автобусом.

Я сел в машину, раздумывая: за кого она меня приняла? Я был совершенно уверен, что никогда прежде ее не видел.

На следующий день бармен в «Быке», поставив передо мной кружку пива, сказал:

— Одна молодая женщина спрашивала о вас, мистер Ляттери. Она вас нашла? Я сказал ей, где вы живете.

Я покачал головой.

— Кто такая?

— Она не назвала себя, но… — И он описал мне ее — девушку с другой стороны улицы. Я кивнул.

— Я ее видел. Мне хотелось бы узнать, кто она, — сказал я.

— Ну, она-то вас знает! «Это мистер Ляттери был здесь некоторое время тому назад?»-спрашивает она. «Да, — говорю, — он». Она кивнула и задумалась. «Он ведь живет в Бегфорд-холле?» — говорит. «Нет, мисс, — говорю, — Бегфорд-холл принадлежит майору Флакену. Мистер Ляттери, — говорю, — живет в Четкомб-коттедже». Тогда она спрашивает меня, где это, и я ей говорю. Надеюсь, все в порядке? Мне она показалась очень милой барышней.

Я успокоил его:

— Она где угодно могла узнать мой адрес. Но странно, что она спросила о Бегфорд-холле — это именно тот дом, который мне бы хотелось иметь, если б у меня когда-нибудь завелись деньги.

— Тогда, мистер Ляттери, вам надо поторопиться разбогатеть, потому что старый майор уже доживает свое, — сказал бармен.

Все это ни к чему не привело. Для чего эта девушка хотела узнать мой адрес, я не знал, во всяком случае за этим ничего не последовало, и вся эта история вылетела у меня из головы.

Примерно месяц спустя я снова увидел ее. У меня появилась привычка ездить верхом раз или два в неделю. Мы ездили с одной девушкой, по имени Марджори Креншо. А потом я отвозил ее домой в машине. Ехать нужно было по узкому шоссе, между насыпями, где едва-едва могли разойтись две машины.

Однажды, миновав крутой поворот, я должен был затормозить и прижаться к обочине — встречная машина, объехав пешехода, шла посередине шоссе; она чуть не зацепила меня. Тут я посмотрел на пешехода и увидел, что это была та самая девушка. В то же мгновенье и она узнала меня и встрепенулась. Я увидел, как она заколебалась, а потом, видимо, решилась заговорить со мной и пошла к машине. Но тут она заметила Марджори, сидящую рядом со мной. И, очень неискусно изобразив, что и не собиралась подходить к нам, пошла в сторону. Я включил скорость.

— Кто это? — спросила Марджори голосом, пронзительным от природы, и тоном, по ее представлению, вероятно, проницательным.

Я сказал, что не знаю.

— Но зато она-то вас знает, — сказала Марджори, не поверив мне.

Меня раздражал ее тон. В любом случае ее это не касалось. Я не ответил.

Она не хотела оставить эту тему.

— Мне кажется, что я ее прежде не видела в наших краях, — сказала она спустя некоторое время.

— Может быть, она здесь отдыхает. Я не знаю ее, — сказал я. — Здесь много отдыхающих.