На войне и в тылу — по-фронтовому
Шрифт:
Иван Патрушев со своей батареей первым ворвался на окраину города. Действуя смело и решительно, отразил контратаку противника. Его ранило, но Патрушев продолжал руководить батареей. Когда немцы подбили машину, лейтенант с автоматом в руках продолжал отбивать вражеские контратаки.
Так дрались самоходчики!
Выбив немцев из одного городского квартала в районе цитадели, мы неожиданно выскочили на площадь. Перед глазами высились стены средневекового замка. У круглой полуразрушенной башни — бронзовый памятник кайзеру Вильгельму I, а немного
Через несколько часов мы обнимали и пожимали руки гвардейцам 1-й гвардейской дивизии полковника П. Ф. Толстикова. Наши самолеты сбрасывали листовки с обращением маршала А. М. Василевского к немцам с требованием о капитуляции.
В 21 час 30 минут 9 апреля пал последний очаг сопротивления в районе бассейна Обер Тайх. Сдался в плен комендант Кенигсбергской крепости Отто Лаш. Советские войска захватили 92 тысячи пленных, 3,7 тысячи орудий и минометов, 128 самолетов, 90 танков… Гитлер в бессильной ярости заочно приговорил Лаша к смертной казни.
Столица нашей Родины салютовала героям штурма Кенигсберга 24 артиллерийскими залпами из 324 орудий. Была учреждена медаль «За взятие Кенигсберга».
…Несколько дней спустя, уже за Кенигсбергом, в весеннем лесу отличившимся солдатам и офицерам вручали ордена. И. А. Патрушеву присвоено звание Героя Советского Союза. Я был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени.
Тогда же мы узнали, что пал смертью героя Александр Космодемьянский. Армейская газета «Защитник Отечества» сообщала подробности.
В письме матери героя Л. Т. Космодемьянской командир полка писал: «Вы отдали Родине самое дорогое, что имели, — своих детей. Война и смерть — неотделимы, но тем тяжелее переносить каждую смерть накануне нашей Победы».
…Я очень обрадовался, увидев идущего по лесу Дмитрия Карпету — того самого танкиста, которого встретил во время штурма форта. На его груди был орден Красной Звезды. Он шел по лесу, гордо неся свое крупное, могучее тело, улыбаясь, возбужденный свершившейся радостью.
— Сержант! — окликнул я Карпету.
— Слушаю, товарищ капитан… Здравия желаю! Я вас сразу признал.
— Поздравляю с наградой. Читал о вас в армейской газете. Знай наших, магнитогорцев!
Карпета обрадовался:
— И вы из Магнитки?
— Оттуда… Садитесь, сержант.
Мы сидели на поваленной, истерзанной осколками и пулями сосне и беседовали. Карпета рассказывал о своей нелегкой, несмотря на молодые годы, жизни. Приехал с отцом в Магнитогорск из Кустанайской области, поступил в 13-е ремесленное училище, а в сорок втором — в доменный цех. И тут все как-то пошло у Димы «наперекосяк». Затем — фронт.
— О войне грустно рассказывать, товарищ капитан. И больно… — сержант глубоко вздохнул, помолчал. — Про войну что сказать? Вы ее и сами хорошо знаете. Тут надо или очень долго или совсем коротко. Воевал в
Договорили мы с Дмитрием Ивановичем Карпетой ровно через тридцать лет. В начале апреля 1975 года я был в Магнитогорске, созвонился с ним и приехал к нему на квартиру.
Карпета открыт и приветлив, радушен. Ему — пятьдесят, но мне кажется, что передо мной все тот же могучий парень на танке у форта № 5а в Кенигсберге.
Карпета рассказывает, что было дальше. После окончания войны вернулся в Магнитогорск, пошел работать в доменный цех — начал с четвертого горнового.
— И знаете, повезло мне, страшно повезло, — говорит Карпета. — Мастером на доменной печи, где я работал, был Николай Ильич Савичев. Знали его, наверное. Он в этих местах родился, вырос, стал известным человеком, Героем. Первый магнитогорский чугун выдавал. Маленький, сухонький, со спины посмотришь — мальчишка. А сколько в человеке этом было силы, выдержки! Сколько доброты и терпения! Из-за этой доброты и терпения я к нему привязался. А может, потому, что и он, Савичев, фронтовиком был, примерно по тем же дорогам прошел, что и я. Полюбил я его. Савичевскую школу прошел. Так что по всем приметам я в счастливой сорочке родился. И на войне не сгинул, и сейчас не в хвосте плетусь.
Карпета работал тогда мастером, был парторгом бригады. Заговорили о том, как идут дела в цехе.
— Гордые у нас дела: обязательства свои перевыполняем, настроение хорошее. — Карпета помолчал, походил по комнате. — Все, о чем тогда мечтали, — все сбылось. Но есть у нас, пришедших с войны, долг живых. Долг перед павшими. Нам нельзя успокаиваться. Немало такого, с чем совесть мириться не может. Еще очень многое сделать надо — для страны, для народа. Вот я и говорю: долг живых…
Простившись с Карпетой, я шел по залитому вечерними огнями проспекту Металлургов. Вдали, за заводским прудом, угадывались очертания домен, заводских корпусов. Шел и думал о словах Карпеты: долг живых! До чего просто и точно сказано. Ведь есть же у всех нас долг перед людьми, не услышавшими салюта Победы.
В. В. Ясиновский
СВЯТАЯ ЯРОСТЬ
Виктор Васильевич Ясиновский, окончив в 1943 году Орловское бронетанковое училище, был направлен в Челябинскую танковую бригаду Уральского добровольческого танкового корпуса. Командовал танковым взводом, танковой ротой. Дошел до Берлина.