На все четыре стороны
Шрифт:
Дверь за моей спиной бесшумно затворилась, но я какое-то мгновение стояла зажмурясь — так внезапен оказался выход из кромешной тьмы на свет. Малгожата схватила меня за руку и потянула, я открыла глаза и увидела рядом коридорного надзирателя — того самого, который приносил ужин. Это был низкорослый и необычайно широкоплечий человек с яркими голубыми глазами, но, поскольку у него были низкий лоб и не правильные черты, глаза еще больше усугубляли его уродство. Он взглянул на меня только мельком, досадливо, будто на помеху, которую принужден терпеть, и на бегу схватил руку Малгожаты, поднес к губам… Каждое движение его выражало обожание и покорность, и даже я, невинная девица, которая была влюблена впервые в жизни, да и
— Сюда! — тихо бросил он, останавливаясь перед тяжелой дверью, и потянул ее на себя. Она открылась без всяких ключей, и я поняла, что и здесь коридорным надзирателем во время раздачи ужина был проделан тот же фокус, что и с нашей камерой.
Вот так дела! Значит, нынче вечером и ночью целых две камеры были открыты, а заключенные об этом даже не подозревали!
Ну, и подозревали бы, ну, даже и знали бы — и что бы они могли сделать?!
— А теперь — милонга! — закричал хозяин дома, которого, как недавно узнала Алена, звали Терри Руаль.
Все вокруг радостно закричали, захлопали… Через Мгновение заиграла быстрая музыка — не то что-то бразильское, не то негритянское. Не самба, не ча-ча-ча, не джайв.., что-то незнакомое.
«Сальса, что ли? — мрачно подумала Алена. — Нет, не сальса…»
Пары выходили в круг и становились в довольно странную стойку: прижавшись друг к дружке плечами и далеко отставив ноги, так, что получалась как бы пирамидка. Это была стойка аргентинского танго, однако танго танцуется как танго, довольно медленно, тут же танцоры двигались в такт музыке с невообразимой, как показалось Алене, быстротой. Тела их оставались неподвижны, а ноги выделывали… Ну просто что-то немыслимое!
— Что это такое? — воскликнула Алена изумленно, и стоящая рядом Марина ответила:
— Милонга. Такой танец. Говорят, милонга — предшественница аргентинского танго. Париж помешался на милонге, разве вы не знаете? Так называется и танец, и сама вечеринка, где танцуют милонгу. И даже помещение, где проходит вечеринка-милонга. Ее танцуют и быстро, и медленно, это самая модная фишка. Даже сальсу потеснила. Свинг, твист и милонга — вот гвоздики, на которых сейчас держатся все les soirees de danse, танцевальные вечеринки.
— Вы что, посещаете танцевальные вечеринки? — удивилась Алена.
— Очень редко, — вздохнула Марина. — И, как правило, подпираю стеночку. Потому что из всех танцев знаю только вальс. А Морис вообще презирает танцы. Он говорит, что еще мальчиком видел, как Сильви бацала твист, и это на всю жизнь породило в нем отвращение к времяпрепровождению такого рода.
— А я обожаю танцевать, — вздохнула Алена. — Но вот такую штуку…
— Разрешите вас пригласить, мадам? — послышался за спиной знакомый голос, и вся стена светской сдержанности и невозмутимости, которую возводила вокруг себя Алена вот уже как минимум полчаса, с тех самых пор, как вернулась со зловещей виллы, рассыпалась не то что по кирпичикам, но вообще в пыль. У нее руки затряслись и голос пропал, она хотела сказать «нет» (вот так вот просто — нет, без всяких обязательных пардонов и реверансов), но губы ей не повиновались. Габриэль, видимо, был человек не слишком-то далекий:
— Значит, так: простейший шаг милонги — левая нога назад в диагональ, правая назад в диагональ, левой влево, правую приставить. Начали!
И у Алены окончательно сперло дыхание, когда Габриэль, крепко прижавшись щекой к ее щеке, начал двигаться, напирая на нее всем корпусом, вынуждая двигаться и партнершу, и ноги ее сами собой пошли, пошли.., левая, правая, левая, приставка, левая, правая, левая, приставка…
«Ой, коленка!» — успела она подумать, но потом забыла и про боль, и про коленку, и про все на свете, кроме музыки и движения.
Па милонги были, строго говоря, никакие, все-таки Алена кое-чему научилась за те пять лет, пока с сумасшедшим старанием занималась бальными танцами, так что она относительно быстро схватывала даже незнакомые фигуры, но попасть в этот дергающийся, безумный ритм было сначала нелегко. Но ничего, попала не больше чем через какую-то минуту, и смогла даже дух перевести, однако тут Габриэль пробормотал, не размыкая объятий:
— Второй основной шаг: влево назад по диагонали, правая нога в сторону, точка, легкий бросок бедром вправо, потом правой же ногой назад в диагональ, левая, правой бросок, правая назад в диагональ, и не забываем про движения корпусом… Ну, вперед!
Он выпалил все это почти неразборчиво, однако «En avant!» чуть не выкрикнул. Какая-то парочка, перебиравшая ногами рядом, оглянулась на них, засмеялась… Алене показалось, смеются над ней, но сейчас было не до дурацкой мнительности: Габриэль уже клонил Алену то вправо, то влево, бормоча в ухо:
— Левая, правая, точка, бедро.., левая, правая, точка, бедро… Левая в диагональ, правой точка в сторону, правая в диагональ, левой точка в сторону! Раз-а-два, три-а-четыре! Теперь обратные восьмерки, ну! — И, ничего не объясняя, начал как-то так поворачивать Алену, что ноги у нее сами собой начали выписывать свивлы, как это часто приходилось делать и в румбе, и в ча-ча-ча, но там-то танцевали не задом наперед, конечно… — Bien! Excellent! Parfait! Хорошо! Отлично! Совершенство! — задыхаясь, бормотал Габриэль, работая бедрами и ногами, умудряясь еще и вести Алену так, что они не натыкались на другие пары, которые мелькали поблизости, а главное, не забывая подсказывать фигуры:
— Все сначала! Первый основной шаг! Второй основной шаг! Точки! Обратные восьмерки!
Она ничего не соображала, но танцевала, танцевала… Все танцевали! Кто-то хохотал, кто-то визжал, кто-то орал, веселье было полное, ошалелое, и когда музыка вдруг умолкла, на лицах отстранившихся друг от друга танцоров Алена увидела совершенно пьяное, счастливое выражение… Надо полагать, такое же выражение хранило и ее лицо, однако лицо Габриэля было просто веселым. Шляпа чуть сдвинулась на затылок, открыв очень высокий лоб, и Алена вдруг подумала, что не знает, какого цвета его волосы. Судя по цвету глаз, должны быть темные. Но они, наверное, очень коротко острижены, никаких бачков не видно…
— Благодарю вас, мадам, — чеканно поклонился Габриэль и с сожалением сказал, вслушиваясь в новую мелодию:
— С удовольствием пригласил бы вас снова, я обожаю аргентинское танго, но, боюсь, это не понравится моей невесте. И еще советую: ne soyons pas charges!
Усмехнулся, глядя в глаза Алене, и ушел.
Последних слов она не поняла. Стояла, чувствуя себя так, будто ее кто-то здорово шарахнул по голове, а заодно отхлестал по щекам. Стояла, перестав слышать музыку и видеть движения пар. Потом кто-то оказался рядом и сказал голосом Марины: