На все времена
Шрифт:
– И мы, конечно, сдержим слово, – заверил Вашел. – И еще останемся до тех пор, пока не появится на свет наш внук.
Женщины заулыбались.
Вашел глянул на Рейвена и откашлялся.
– Дочка, нам нужно обсудить управление твоим поместьем, пока ты живешь в Шотландии.
– О, подобные вопросы обсуждайте с моим мужем и не думайте, что это меня волнует, –
Рейвен нахмурился и слегка качнул головой, но Абриэль мгновенно заметила странный жест и подняла брови.
– Ну-ка признавайтесь, в чем дело, – потребовала она, переводя взгляд с мужа на отчима.
Вашел глубоко вздохнул:
– Но, Рейвен, сейчас не время скрывать это от нее.
– Что?! – вскинулась она, насторожившись.
– Видишь, как ты расстроил ее, утаив правду, – упрекнул Вашел.
Рейвен, сдаваясь, кивнул.
– Дорогая, – пояснил Вашел, – это ты должна принимать решения относительно замка де Марле. Ты его владелица.
– Но это единственное приданое, которое я принесла Рейвену.
– И он отказался от него, – возразил Вашел. Абриэль, приоткрыв рот, уставилась на Рейвена.
– Но… я думала, – смущенно пробормотала она. – Рейвен, каждый мужчина должен получить за невестой приданое.
– Только мне оно ни к чему. Если бы я взял его, ты всегда бы подозревала, что я женился из корысти.
Абриэль опустила голову.
– О, Рейвен, мне так стыдно!
– Нет, любимая, не огорчайся. Лучше поговори с отчимом и объясни, что делать с поместьем.
Абриэль глубоко вздохнула.
– Вашел, сделай так, чтобы сервов обучили ремеслу, которым они могли бы содержать себя и приносить доход замку, и я с радостью поручаю тебе заботиться о поместье и о моем состоянии, пока оно не потребуется нашим детям. А пока я ожидаю от тебя полных отчетов четыре раза в год. За свою службу ты можешь брать плату из прибыли. Согласен?
Вашел и Рейвен удивленно переглянулись, потрясенные такими знаниями тонкостей ведения хозяйства. Одна Элспет, хорошо изучившая свою дочь, осталась спокойной и с самодовольным видом
Но тот знал, как управлять поместьями, и не его вина, что он оказался слишком хорошим сыном, а его отец – бессердечным негодяем, не сдержавшим слова и все оставившим старшему брату Вашела.
– Пять монет с каждой сотни из доходов, которые я смогу получить с поместья. Этого достаточно?
– А по-моему, мало, – возразила Абриэль, спеша уверить его в своей щедрости. – Десять монет – вот самая подходящая плата.
Вашел долго растроганно откашливался, прежде чем выговорить:
– Ты слишком великодушна, дочь, но я польщен твоим доверием и не разочарую тебя.
Абриэль взглянула на Рейвена, ощущая мир и покой. Она была так счастлива, что все недоразумения и беды позади… хотя нельзя поручиться, что в будущем не случится разногласий между столь упрямыми людьми.
Она смотрела на него с такой любовью, что Рейвен не выдержал:
– Пойдем со мной в спальню, любимая. Мне нужно кое-что тебе показать.
Абриэль, краснея, извинилась перед развеселившимися родителями, и, помахав сияющей Корделии, последовала за Рейвеном. Но, переступив порог спальни, остановилась как вкопанная при виде маленькой деревянной колыбели у очага.
Всплеснув руками, Абриэль тихо ахнула и сморгнула навернувшиеся на глаза слезы.
– О, Рейвен! – прошептала она и, подбежав к колыбели, погладила гладкое дерево и искусно вырезанные на изголовье солнце, луну и звезды.
– Я сколачивал колыбель тайком от тебя для нашего ребенка, – тихо пояснил он, кладя руку ей на плечо. – Хотел сделать сюрприз. Но теперь могу показать колыбель, а вместе с ней и свою любовь к тебе и малышу. Я не представляю свою жизнь без тебя, любимая.
Абриэль улыбалась, хотя губы ее дрожали. Вместе они опустились на колени перед колыбелью. Огонь бросал на них желтые отблески, но супруги ничего не замечали, поглощенные друг другом, малышом в чреве матери и любовью, которая приведет его в этот мир.