На всю оставшуюся жизнь…
Шрифт:
Ник только улыбался в ответ.
– Да, я транжира. Именно транжира! – весело подтвердил он.
– Ты сумасшедший!
– Не более, чем остальные.
– Ну тогда я сошла с ума, потому что не понимаю, для чего это все. Зачем тебе нужны все эти вещи, вся эта гора одежды? – воскликнула Линда.
Ник лукаво ухмыльнулся.
– Да, ты права. Мой босс предпочитает видеть меня без одежды вообще.
– Прекрати, Ник. Я спрашиваю тебя вполне серьезно. Зачем тебе столько всего?
– Ладно. Отвечу. Я хочу выглядеть
– В ресторане? – повторила Линда беспомощно. – В театре? В опере?
– Именно в опере. Я обожаю оперу. Ты же будешь ходить со мной в оперу? – спросил Ник.
– Конечно, с удовольствием. Но…
– Что – но? О Рори не беспокойся. Мэдж сможет посидеть с ним в субботу.
Линда не знала, что и подумать. Здравый смысл говорил ей, что этого не может быть, что все это сон, который скоро оборвется. И она молила Бога, чтобы он продлился как можно дольше.
– Что-нибудь еще не так? – спросил Ник, вглядываясь в ее страдальческие глаза.
– Нет, – ответила она слабым голосом.
– Тогда пошли, купим Рори манеж.
Но они так и не купили манеж. Ник буквально застрял в секции игрушек, купив за час игрушек больше, чем Рори имел за всю свою не столь длинную жизнь. Малыша и некому было, по сути, баловать. Бабушек и дедушек у него не было. Только Линда, Мэдж и Дейв, так ничего и не подаривший племяннику за все это время, кроме плюшевого мишки.
Большинство купленных Ником игрушек предназначались для развития интеллекта ребенка, и Линда была до глубины души тронута столь нежной заботой о ее сыне, хотя одна вещь вызвала у нее протест. Это был барабан.
– Нет, Ник. Только не барабан! – взмолилась она.
Красивое лицо Ника преисполнилось непоколебимой решимости.
– Именно барабан! Рори должен отбивать ритм, когда я играю на пианино.
– Но…
– Никаких «но»! У Рори определенно музыкальный талант, и я намереваюсь поощрять его развитие.
Такая самоуверенность Ника рассердила ее.
– Кто, в конце концов, мать ребенка? И кому, как не матери, решать, какие таланты стоит развивать в ребенке, а какие нет! Ты намереваешься! – язвительно сказала Линда.
– Да, намереваюсь. Ты наняла меня, чтобы я не просто кормил да укладывал ребенка спать, а чтобы помог ему развиться интеллектуально, духовно, физически. То есть гармонично. И мне виднее, как это сделать. Барабан берем тоже, – сказал Ник, обращаясь к продавцу, который добавил этот ярко раскрашенный инструмент к внушительной куче игрушек.
Линда уступила. Однако, увидев счет, предложила оплатить его сама.
– Я не могу позволить тебе такие расходы.
– Мне это доставляет удовольствие.
– Но…
– Не порти мне праздник, пожалуйста.
– Праздник?
– Да.
Она хотела было протестовать, но Ник бросил на нее такой сердитый взгляд, что пришлось вновь уступить его желанию. По всей
– Зачем ты соришь деньгами? – спросила она, когда они садились в машину.
– Мне так нравится, – ответил он просто. – Нравится тратить деньги на других. Что толку в деньгах, если они не приносят радости?
Линда неодобрительно покачала головой. И в то же время улыбнулась. Сколько ребячьей непосредственности, сколько детского восторга было в нем тогда, в магазине игрушек!… Его черные глаза светились неподдельной, чистой радостью. И именно это Линде нравилось в нем.
– Дай тебе волю, ты бы скупил весь магазин, – сказала Линда с нежностью в голосе.
– Ммм… Это мысль, а, Рори? – воскликнул Ник, подхватив Рори из коляски и подняв его высоко над головой. – Купим весь магазин? Нет? Не весь? Только ту часть, где игрушки? Правильно. Я люблю здравомыслящих людей. – И Ник поцеловал Рори в пухлую щечку.
Линда была счастлива, наблюдая восторженного Рори и слыша, как он заливается довольным смехом. Ник, такой чуткий, нежный! Не скупится на проявление добрых чувств и осыпает поцелуями и ласками и ее, и Рори. Но, как бы щедр Ник ни был, ей все было мало его ласк.
– Поехали, – сказала Линда, стараясь не выдавать своих чувств. Она знала, что Рори устал, скоро уснет и будет спать крепким сном.
Дома они не спеша поужинали. Впереди был долгий вечер.
Обычно Линда предоставляла инициативу Нику, и он не заставлял себя долго ждать. Но сегодня она почему-то испытывала сильное нетерпение.
Устроившись на софе рядом с ним, она играючи подставила ему лицо для поцелуя. Ник поцеловал ее очень нежно в губы, взяв в ладони ее лицо – будто чашу. Он, как бы пил из ее губ. Кончики их языков встретились, теплая волна блаженства окатила ее, и Линда застонала.
– Мне нравится, когда ты стонешь, – прошептал Ник, не отрываясь от ее губ. Он заставил ее вздохнуть столь же чувственно еще несколько раз, но потом неожиданно прервал ласки. – Линда…
В его голосе было что-то, что мгновенно вывело Линду из состояния блаженства. Тревожное предчувствие сжало ей сердце.
– Нет, – она почти вскрикнула, – не говори этого!
– Чего не говорить?
– Не говори того, что не хочешь говорить.
– Но я хочу сказать. Правда, это очень трудно.
Линда вырвалась из его рук. Все ее существо напряглось в ожидании наихудшего.
– Еще одно напоминание о правилах? Хочешь напомнить, что уходишь не прощаясь? Зачем надо было так сильно привязывать к себе Рори? И меня?… – с болью воскликнула Линда. – Какая я была дура, поверив всему этому бреду там, в магазине, – насчет развития талантов Рори, его воспитания. Да ты никого не сможешь воспитать, потому что просто не можешь оставаться на одном месте достаточно долго. – Она порывисто вскочила и подошла к окну.