На языке мертвых
Шрифт:
А музыканты все играли и играли. Танцы подтачивали ночь так же медленно, как стекающая вода подтачивает поверхность скалы. Ни одна ночь еще не тянулась на памяти леди Невилл так долго, и тем не менее она не чувствовала ни усталости, ни скуки. Она уже перетанцевала с каждым из мужчин, кроме лорда Торранса, танцевавшего лишь со своей женой, оставляя впечатление, будто они только что познакомились, и, разумеется, кроме капитана Компсона. Один раз леди Невилл видела, как капитан поднял руку и легонько тронул золотистые волосы Смерти. Он все еще оставался эффектным мужчиной, самым подходящим
Смерть же казалась куда более юной, чем кто-либо из гостей. Она уже танцевала лучше всех, хоть леди Невилл и не могла припомнить, в какое мгновение ее скованность сменилась текучей сладостностью движений. Она улыбалась и окликала всякого, кто попадался ей на глаза, — она каждого знала по имени; она напевала, не переставая, выдумывая слова под стать танцевальным мелодиям, бессмысленные слова, незначащие звуки, и все же каждый, кто слышал ее мягкий голос, начинал напряженно вслушиваться, не зная сам почему. И когда во время вальса она подхватила шлейф своего платья, чтобы танцевать с большей свободой, леди Невилл подумала, что она похожа на лодку, идущую под парусом по тихому вечернему морю.
До леди Невилл донеслись обрывки спора между рассерженной леди Торранс и графиней делла Кандини:
— Мне все равно, Смерть она или не Смерть” я говорю только, что она ничуть не старше меня, иначе и быть не может!
— Глупости, — отвечала графиня, никогда не позволявшая себе проявить великодушие по отношению к какой бы то ни было женщине. — Ей лет двадцать восемь, если не тридцать. А это ее подвенечное платье — оно и вовсе ни на что не похоже!
— Кошмар, — сказала женщина, приглашенная на бал в качестве официальной любовницы капитана Компсона. — Безвкусица. Хотя, конечно, от Смерти хорошего вкуса ждать не приходится.
У леди Торранс сделалось такое лицо, словно она вот-вот расплачется.
«Ревнуют, — сказала самой себе леди Невилл. — Как странно. А я вот к ней совсем не ревную, ни капельки. И ничуть ее не боюсь».
Она очень гордилась собой.
И тут музыканты умолкли — так же непрошено, как заиграли, — и начали складывать инструменты. В наступившей внезапно пронзительной тишине Смерть оторвалась от капитана Компсона и, подбежав к одному из высоких окон, двумя руками раздернула шторы.
— Смотрите! — сказала она, не повернувшись к гостям. — Идите сюда, посмотрите. Ночь кончается.
Летнее небо еще оставалось темным, и горизонт на востоке казался совсем ненамного светлее него, но звезды погасли, и стали уже различимы растущие близ дома деревья. Смерть прижала к стеклу лицо и тихо, так что прочие гости с трудом ее расслышали, произнесла:
— Пора.
— Нет, — сказала леди Невилл и не сразу поняла, что говорит не кто-то иной, а она. — Останьтесь еще ненадолго. Мы устроили этот бал в вашу честь. Прошу вас, останьтесь.
Смерть протянула к ней руки, и леди Невилл, приблизившись, взяла их в свои.
— Я чудесно провела время, — сказала Смерть. — Вам, наверное, трудно представить, что чувствуешь, когда тебя
Леди Невилл молча кивнула.
— Я запомню эту ночь навсегда, — сказала Смерть.
— Останьтесь, — сказал капитан Компсон. — Побудьте с нами еще немного. — Он положил руку ей на плечо, и она улыбнулась и прижалась к его ладони щекой.
— Милый капитан Компсон, — сказала она. — Мой первый настоящий кавалер. Вы от меня еще не устали?
— Ничуть, — ответил он. — Прошу вас, останьтесь.
— Останьтесь, — сказал Лоримонд, который, казалось, тоже хотел коснуться ее. — Останьтесь. Мне хочется побеседовать с вами. Хочется как следует вас разглядеть. Если вы останетесь, я приглашу вас на танец.
— Сколько у меня поклонников, — дивясь, промолвила Смерть. Она протянула к Лоримонду руку, но поэт отпрянул, и сразу покраснел от стыда. — Воин и поэт. Как хорошо быть женщиной. Но почему же вы оба раньше не поговорили со мной? Теперь уже слишком поздно. Мне пора уходить.
— Пожалуйста, останьтесь, — прошептала леди Торранс. Для пущей храбрости она цеплялась за руку мужа. — Вы кажетесь нам такой прекрасной, нам обоим.
— Милосердная леди Торранс, — ласково произнесла девушка.
Она вновь повернулась к окну, чуть коснулась его, и окно распахнулось. Прохладный рассветный ветер ворвался в бальную залу, свежий после дождя, но уже слегка отдающий запахом лондонских улиц, над которыми он пролетел. Гости услышали пение птиц и странное, саднящее слух ржание лошадей, на которых приехала Смерть.
— Вы хотите, чтобы я осталась? — спросила она. Она обратила вопрос не к леди Невилл, не к капитану Компсону, не к кому-то из своих обожателей, но к графине делла Кандини, стоявшей несколько в отдалении, прижимая к груди букет и что-то раздраженно напевая себе под нос. Вот уж кому ничуть не хотелось, чтобы Смерть осталась с ними, однако из опасения внушить прочим женщинам мысль, что она завидует ей, завидует ее красоте, графиня ответила:
— Да. Конечно хочу.
— Ах, — сказала Смерть. Теперь она говорила тихо, почти шептала. — А вы, — спросила она еще одну женщину. — Вы тоже хотите этого? Вы хотите, чтобы я стала одной из ваших подруг?
— Да, — ответила женщина, — и потому, что вы прекрасны, и потому, что вы истинная леди.
— И вы? — спросила Смерть одного из мужчин.
— И вы? — спросила она еще одну женщину.
— И вы тоже? — другого мужчину. — Вы хотите, чтобы я осталась?
И все они отвечали:
— Да, леди Смерть, хотим.
— Выходит, я вам нужна? — воскликнула она, наконец, обращаясь ко всем сразу. — Вам хочется, чтобы я жила между вами, стала одной из вас и не была больше Смертью? Хотите, чтобы я ходила к вам в гости и на все ваши приемы? Хотите, чтобы я скакала не на тех конях, что у меня сейчас, а на таких же, как ваши, чтобы я носила такие же платья, как вы, и говорила о том, о чем вы говорите? И один из вас возьмет меня замуж, а остальные будут танцевать на моей свадьбе и дарить моим детям подарки? Этого ли вы желаете?