На языке мертвых
Шрифт:
Когда наступило утро, мы обнаружили, что находимся в большой лагуне, но тогда нам некогда было ее рассматривать, потому что совсем рядом сквозь все обволакивающую дымку вдруг стал просвечивать корпус большого парусного судна. В едином порыве мы упали на колени и возблагодарили Господа, потому что решили, что пришел конец подстерегавшим нас опасностям. Но нам еще многое предстояло узнать.
Когда плот приблизился к кораблю, мы стали кричать, упрашивая взять нас на борт, но никто не отзывался. Наконец плот уткнулся в борт корабля, и, увидев свисающую веревку, я ухватился
Все же я перебрался через фальшборт и оказался на палубе. Там я увидел, что все палубы покрыты большими пятнами серой массы, некоторые из которых превратились в наросты несколько футов высотой, но в то время мысли мои занимало совсем иное: есть ли кто-нибудь на корабле? Я крикнул, но никто не отозвался. Тогда я подошел к двери под полуютом, открыл ее и заглянул внутрь. В нос мне ударил сильный залах затхлости, и я сразу понял, что никого живого внутри нет, а поняв это, быстро закрыл дверь, внезапно ощутив одиночество.
Я вернулся к тому борту, по которому вскарабкался наверх. Моя… невеста все еще сидела на плоту. Увидев меня, она спросила, есть ли кто-нибудь на корабле. Я ответил, что корабль, скорее всего, давно покинут, и, если она немного подождет, я попробую отыскать что-нибудь похожее на лестницу, по которой она заберется на палубу, и Тогда мы начнем осматривать корабль вместе. На палубе возле противоположного борта я обнаружил веревочную лестницу, и вскоре моя невеста уже стояла рядом со мной.
Мы осмотрели каюты и помещения в передней части корабля, но нигде не нашли признаков жизни. Кое-где в каютах мы натыкались на пятна этих странных грибов, но их, как заметила моя невеста, можно и отскрести.
Наконец, убедившись, что передние помещения корабля пусты, мы пробрались на корму мимо уродливых серых наростов и осмотрели все помещения и там, после чего точно узнали, что на борту действительно нет никого, кроме нас.
Когда наши сомнения окончательно отпали, мы начали со всеми возможными удобствами устраиваться на корме. Мы освободили и вычистили две каюты, и я занялся поисками провизии. Вскоре я обнаружил кладовые и мысленно возблагодарил Бога за его доброту. Потом я нашел и насос для пресной воды, наладил его, накачал воды из бака и убедился, что она пригодна для питья, хотя и имеет неприятный привкус.
Несколько дней мы провели на корабле, не пытаясь добраться до берега. Мы усердно работали, делая каюты пригодными для жилья. Но даже этих нескольких дней нам хватило понять, что выпавший нам жребий не столь уж хорош, как могло показаться, потому что, хотя мы сразу отскоблили пятна странной поросли, покрывшей полы и стены кают и салона, всего лишь за сутки она выросла вновь. Это не только обескуражило нас, но и наполнило легкой тревогой.
Но мы не хотели признавать себя побежденными, и поэтому проделали ту же работу заново, но на сей раз не только отскоблили поросль, но и залили места, где она росла, раствором карболки, банку которой я отыскал в кладовой.
На седьмое утро моя невеста, проснувшись, обнаружила пятно плесени на подушке возле лица. Она наспех оделась и тут же прибежала ко мне. Я в это время был на камбузе, разжигая огонь в плите.
— Пойдем со мной, Джим, — сказала она и привела меня в каюту. Увидев плесень на подушке, я содрогнулся, и мы немедленно решили перебраться с корабля на берег и выяснить, сможем ли мы обосноваться там.
Мы торопливо собрали наши немногочисленные пожитки, но даже они оказались с пятнами плесени — на краю одной из ее шалей я обнаружил небольшое пятно. Я быстро выбросил шаль за борт, но невесте ничего не сказал.
Плот все еще плавал поблизости, но он был слишком неуклюж для управления, поэтому мы спустили на воду висевшую на корме шлюпку и направились к берегу. Увы, подплыв ближе, мы убедились, что зловещая плесень, прогнавшая нас с корабля, буйно растет и здесь. Местами она поднималась отвратительными фантастическими буграми, которые подрагивали, точно живые, под порывами ветра. Кое-где она имела форму гигантских пальцев, а в других местах расплывалась плоскими и предательски гладкими лепешками или же выглядела как гротескные кривые деревья, весьма сучковатые и скрюченные, время от времени отвратительно подрагивающие.
Сперва нам показалось, что не осталось и кусочка берега, не заросшего отвратительной плесенью, но вскоре мы поняли, что ошиблись, потому что, проплывая вблизи берега, наткнулись на гладкую белую полоску мелкого песка и высадились на ней. Но это оказался не песок. Что — мы так и не поняли, но убедились, что на его поверхности грибы не растут. Зато повсюду, кроме своеобразных дорожек из похожей на песок почвы, тянувшихся среди серых зарослей плесени, не было ничего, кроме этой отвратительной серости.
Вам, наверное, трудно понять, как мы были рады отыскать хотя бы одно место, полностью свободное от плесени, и где мы тут же выгрузили свои пожитки. Затем мы вернулись на корабль за теми вещами, которые могли бы нам понадобиться. Среди всего прочего я смог перевезти на берег один из корабельных парусов, из которого соорудил две палатки. Они, хотя и оказались весьма грубо скроены, вполне выполняли свое предназначение. В них мы жили и хранили различные припасы. Четыре недели прошли без особых происшествий и неприятностей. Я даже могу утверждать, что мы были счастливы — ведь… мы были вместе.
Но потом на большом пальце ее правой руки появилось пятно плесени. Поначалу то было лишь маленькое круглое пятнышко, похожее на серую родинку. Боже, каким страхом переполнилось мое сердце, когда она мне его показала. Мы вместе счистили его и промыли это место карболкой и водой. Но на следующее утро она показала мне руку, где снова появился серый бородавчатый нарост. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Затем, так же молча, опять принялись его счищать. Тут она внезапно заговорила: