На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)
Шрифт:
Андрей Антонович Гречко принял 1-ю гвардейскую армию всего лишь за 9 дней до начала наступления. Причем, как отмечено выше, он вступил в командование ею в неблагоприятной обстановке. В течение девяти дней А. А. Гречко организовал оборону восточного берега р. Тетерев, подготовил и осуществил прорыв в юго-западном направлении. Под его руководством войска армии форсировали реку и на третий день наступления вновь овладели оставленным ими 13 декабря Радомышлем. Успешно действовали они и при разгроме житомирско-бердичевской группировки противника.
В декабре 1943 г. к нам на киевский плацдарм из резерва Ставки ВГК прибыла 18-я армия. Она сразу
Хорошо запомнился мне командующий 18-й армией энергичный, жизнерадостный генерал-полковник К. Н. Леселидзе. Сам он был всегда в движении, и в полевом управлении его армии работа кипела. Наше знакомство началось заочно: как-то пришла на мое имя посылка с фруктами и вином, и оказалось, что это К. Н. Леселидзе делился с соседями-командармами дарами своей родной земли солнечной Грузии. Так делал он не раз. Личное знакомство с ним, состоявшееся незадолго до Житомирско-Бердичевской операции, оставило во мне чувство глубокой симпатии к этому замечательному человеку, талантливому военачальнику. Ему не суждено было дожить до победы. Скоропостижная смерть унесла его в могилу, оставив нам лишь светлые воспоминания о нем.
Под стать командующему были член Военного совета генерал-майор С. Е. Колонин, а также начальник политотдела полковник Л. И. Брежнев.
Помнится мне, что при передаче нами части полосы предстоящего наступления прибывшей с Северного Кавказа 18-й армии я впервые встретился с Л. И. Брежневым. Он прибыл к нам вместе с представителями своей армии, которых мы ознакомили с передаваемыми ей дивизиями 52-го стрелкового корпуса. В свою очередь от них мы узнали о состоянии 74-го стрелкового корпуса, взамен передаваемого в состав нашей армии.
В ходе общей беседы, а затем и в узком кругу Леонид Ильич высказал удовлетворение тем, что войска армии прибыли в состав 1-го Украинского фронта, действующего на важном стратегическом направлении. Из этой же беседы мы узнали, что он вместе с армией участвовал во всех оборонительных и наступательных операциях на Северном Кавказе. Мне понравилась его простота, смелость и решительность суждений и действий. Одним словом, мы поняли, что в лице Леонида Ильича имеем дело с отличным организатором партийно-политической и идейно-воспитательной работы, обладавшим широким кругозором и в военных вопросах. Он оказался также хорошим товарищем и умным собеседником.
Таким образом, 18-ю армию возглавляли опытные, творческие руководители, и это во многом обусловило ее действия, в частности в Житомирско-Бердичевской наступательной операции.
Возвращаясь к действиям 38-й армии, отмечу, что, как показали пленные из состава 19-й и 25-й танковых дивизий, наступление наших частей было для них неожиданным, а артиллерийский удар настолько сильным, что не только в полосе прорыва, но и на прилегающих участках солдаты, устрашенные залпами гвардейских минометов, покинули свои позиции и бежали.
Атакующие части двигались вперед, не встречая серьезного сопротивления, с темпом 2- 3 км в час. Только во второй половине дня на рубеже Брусилов, Соловьевка, Турбовка противник попытался организовать оборону. Создав там отдельные очаги сопротивления, он предпринимал контратаки, однако изолированные, слабо управляемые, силами до батальона пехоты с 8-10 танками. Лишь в районе Соловьевки в контратаке врага участвовало до 30 танков. Но они не достигли цели.
Операция
С наступлением темноты я приказал войскам закрепиться на достигнутых рубежах, а частью сил продолжать выполнение задачи дня. В 1 час 30 минут был освобожден от противника Брусилов, а вслед за ним и остальная часть населенного пункта Соловьевка.
Поскольку затронут вопрос о недостатках первого дня наступления, следует отметить и самый существенный из них. Он состоял в том, что введенная в прорыв 1-я танковая армия не вырвалась вперед и не повела за собой пехоту, как того требовала директива фронта.
В целом же итоги первого дня боя в полосе 38-й армии были успешными. Войска армии прорвали вражескую оборону, освободили 10 населенных пунктов, вынудив противника поспешно отступать в юго-западном направлении. Наиболее напористо и умело действовали соединения 17-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенанта А. Л. Бондарева. Выше всяких похвал был 7-й артиллерийский корпус прорыва, залпы которого производили опустошение в стане противника.
Не могу не рассказать, однако, и об одном неприятном эпизоде, относящемся к артподготовке. Произошел он в то же утро. Было так.
Оставалось около 15 минут до начала залпа гвардейских минометов и открытия огня всей артиллерии. Командный состав давно находился на наблюдательных пунктах и огневых позициях. Пехотинцы, артиллеристы, танкисты, саперы, связисты - все были на своих местах. Десятки тысяч людей ждали сигнала. Уже сверены часы. Заслушаны доклады о готовности войск. Медленно тянулись томительные минуты. Нервное напряжение нарастало. Все стремились казаться спокойными, но не каждому это удавалось.
И в это время одна установка гвардейских минометов дала залп. "Сыграла" одна "катюша", как тогда говорили солдаты. Я еще раз взглянул на часы: не хотел верить, что произошло нечто непредвиденное. Однако назначенное для начала артиллерийской подготовки время действительно еще не наступило. Тогда я мгновенно схватил трубку телефона, желая выяснить причину преждевременного залпа. Но в это время "заиграла" вторая установка, потом целая батарея, а за ней все гвардейские минометы. Мои попытки остановить открытие огня ни к чему не привели. Началась своего рода цепная реакция. Вся артиллерия армии, в том числе приданная и поддерживающая, открыла огонь. Совершилось что-то невероятное. Артиллерийская подготовка началась без команды и сигнала.
Еле сдерживаясь, я потребовал разъяснения от находившихся тут же командующего артиллерией армии генерала В. М. Лихачева и командира 7-го артиллерийского корпуса прорыва генерала П. М. Королькова. Не меньше меня пораженные происшедшим, они, однако, не успели ничего сказать, так как в это время связист протянул мне телефонную трубку, и я услышал голос маршала Жукова, находившегося вместе с Ватутиным на наблюдательном пункте 18-й армии.
– Почему открыли огонь преждевременно?
– Пока не знаю, приказал выяснить, - ответил я.