На задней парте. Книга вторая
Шрифт:
захлопав крыльями,
Как давно, как давно
звучала музыка там.
Как часто вижу я сон,
мой удивительный сон
В котором осень
нам танцует -- вальс-бостон.
Там листья падают вниз,
пластинки крутится диск,
Не уходи, побудь со мной,
ты мой каприз.
Как часто вижу я сон,
мой удивительный сон
В котором осень
нам танцует -- вальс-бостон.
Опьянев от наслажденья,
о годах забыв,
Старый дом,
давно влюбленный
в свою юность,
Всеми стенами качался,
окна отворив,
И всем тем,
кто
он это чудо дарил.
А когда затихли звуки
в сумраке ночном,
Всё имеет свой конец,
своё начало,
Загрустив, всплакнула осень
маленьким дождём:
«-- Ах, как жаль этот вальс, как хорошо было в нём», произнес я, перейдя на шепот и далее вздохнув, продолжал.
Как часто вижу я сон,
мой удивительный сон
В котором осень
нам танцует вальс-бостон.
Там листья падают вниз,
пластинки крутится диск,
Не уходи, побудь со мной,
ты мой каприз.
Как часто вижу я сон,
мой удивительный сон
В котором осень
нам танцует -- вальс-бостон».
Когда затихла музыка, Ami несколько минут смотрела на меня, и наконец, произнесла:
– - Спасибо тебе, Владимир-сан, я, правда, очень люблю, когда ты –- поешь. Тем более, что песня прекрасная.
– - Да, кстати, этот вальс был посвящен тебе, сказал я, так как насколько я помню, сегодня тебе исполняется -– 28. С Днем Рождения!!! Главное – всегда оставайся такой, какая ты есть Ami. У тебя это получается лучше всего.
– - День Рождения???, удивленно переспросил Akira и звонко хлопнул себя по лбу.
– – Извини, я недостоин, быть в одной компании с тобой.
– - Да что ты, отмахнулась Ami, не бери в голову. Все нормально.
Подтверждая ее слова, я положил руку на плечо друга. И запел:
«Среди ночи грудь заныла,
среди ночи.
Слышен крик: «-- Почто ж ты, милый,
саблю точишь?».
Шесть годов с тех пор минуло,
семь раз ранен,
Градом било, ветром дуло,
что с ним станет!
Среди ночи он проснулся,
среди ночи.
Сел на лавке, потянулся,
спать не хочет.
Рюмку водки опрокинул
полегчало.
Завтра снова мчаться клином
в бой на Чалом.
Эй, хорунжий, ты, брат, нужен,
Вороньё над Русью кружит,
ох, и каркает!
Туча чёрная на красном
Купола сожрала Спаса, злато жаркое.
Эй,
Чалый твой пойдёт по лужам
да по рытвинам,
Пронесёт через канавы,
Пролетит по росным травам.
Спой молитву нам.
Спой молитву нам.
Спой молитву, кучерявый,
спой молитву нам,
Протащи её дубравой
шашкой-бритвою.
Пусть подхватят наши бабы
строки вещие,
Укрепи надёжей слабых,
клином -- трещину.
Среди ночи он проснулся,
среди ночи.
Сбил цигарку, затянулся,
что есть мочи.
Посмотрел кругом,
глаза, как кот, прищурил.
И плечами передернул
знает пулю!
Эй, хорунжий, ты, брат, нужен,
Вороньё над Русью кружит,
ох, и каркает!
Туча чёрная на красном
Купола сожрала Спаса, злато жаркое.
Эй, хорунжий! Зря, брат, тужишь,
Чалый твой пойдёт по лужам
да по рытвинам,
Пронесёт через канавы,
Пролетит по росным травам.
Спой молитву нам.
Спой молитву нам
Я замолчал, и, выдержав небольшое соло на своей гитаре –- продолжил:
Среди ночи он проснулся,
среди ночи.
На икону обернулся,
как на дочерь.
Снял шинель с печи, накинул,
дверью хлопнул.
И к коню на двор, как сгинул,
будто проклял.
Снял шинель с печи, накинул,
дверью хлопнул.
И к коню на двор, как сгинул,
будто проклял.
Будто проклял».
Под конец песни я сыграл финальное соло, а гитара в моих руках, и смеялась и плакала одновременно, так что, скажу я вам, со стороны моим однокурсницам, а именно четверым японцам, сидящим рядом со мной, я мог показаться виртуозным гитаристом. Во время звучания моей баллады, Makoto оторвавшись от костра –- слушала, закрыв глаза.