На задворках галактики. Книга 2
Шрифт:
В действующую армию вступил в феврале 150-го добровольцем. С февраля 150-го по октябрь 151-го вольноопределяющийся 7-го ЕВП, с октября 151-го приказом по 2-й ЕВД произведён в чин подпрапорщика с назначением на должность командира взвода. С января 152-го прапорщик, с апреля 152-го подпоручик, командир полуроты. С ноября 152-го поручик, командир роты.
Награждён солдатской 'Вишней' и знаком '15 штыковых'. Имеет три представления к 'Георгию' 4-й степени, не удовлетворённые по причине неуживчивого характера.
С 29-го января 153-го
По данным полкового особиста, за Масканиным не раз отмечались интересующие нас навыки и способности, как то: владение боевой яростью и начатками самоцелительства.
В связи с выше перечисленным по Масканину М.Е. предлагаю:
1. тщательно и всесторонне провести комплекс исследования по программе ГМС*
2. скрытно провести оценку его тонкостного восприятия
3.1. в случае благополучного результата всячески содействовать его скорейшему вступлению в наши ряды.
3.2. в случае выявления инородной сущности изыскать способ умерщвления с сохранением целостной структуры головного мозга.
Острецов'
— Как там наш 'пациент', Тихон Сергеич? — задала Хельга дежурный вопрос.
— Весьма неординарен, — задумчиво ответил заведующий лабораторией, затягиваясь сигаретой.
— Вот как? Неординарен, говорите…
— Именно, — завлаб с раздражением потушил окурок в пепельнице. — У меня создалось впечатление, будто он может, если угодно, по своему усмотрению может ограничивать доступ ментоскопа к памяти.
Чего-то подобного Хельга ожидала и потому не выказала удивления, но не для того чтобы скрыть, а по причине его отсутствия.
— Что ж, любопытно, — заметила она нейтральным тоном.
— Любопытно, говорите? Неслыханно! До сих пор я не сталкивался с чем-либо подобным.
На это Хельга ничего не ответила. Знал бы Тихон Сергеич, что его любимый ментоскоп, который, как он ошибочно полагал, был изобретён в Новороссии всего несколько месяцев назад, так вот, знал бы он, что ментоскопы не всегда оправдывают приписываемые им способности, ох, не негодовал бы он так.
— Что вы намерены предпринять?
— Пока ничего особенного. Будем продолжать изучение в плановом режиме. Блокировка воспоминаний 'пациента' не имеет сколько-нибудь распознаваемой системы. Я подчас прихожу к выводу, что блокировка происходит под воздействием эмоциональных переживаний. Проще говоря, с энной попытки мы, как правило, снимаем результат. А то, что он всё-таки целенаправленно скрывает, мы считываем во время сеансов другого 'пациента'.
— Эмоции тут не причём, да и не стоит их путать с чувствами.
— Что вы имеете в виду, командор?
— Всего лишь то, что он может избегать проявления эмоций.
— Э-э… Не совсем понял вас…
— Оставим это… Что удалось наработать?
— Да пока ничего, командор. Ничего… компрометирующего. Я так понимаю, не
— Вы правильно понимаете. Терять этого 'пациента' не хотелось бы. Но долг требует, чтобы не осталось ни сомнений, ни вопросов. Поэтому продолжайте со всем усердием.
— Хм! — за последние месяцы завлаб успел уже привыкнуть к частым взаимоисключающим наставлениям начальницы. — Что касается усердия, то его моим сотрудникам не занимать.
— Я это заметила, Тихон Сергеевич. Очень даже заметила… Я бы хотела поговорить с ним.
— Не советую. Он сильно взвинчен. Поймите меня правильно, это…
— И тем не менее я настаиваю.
— Как знаете… — тут же сдался завлаб, зная, что препираться с начальником экспедиции бессмысленно. Он сделал рукой приглашающий жест и пошёл по коридору, провожая её к двери.
Хельга вошла в камеру одна и присела на одиноко стоявшую у двери табуретку, привинченную к полу.
Масканин встретил её хмурым взглядом исподлобья. Глядел он недоверчиво, настороженно и чувствовалась в нём наглухо запечатанная злость. Что ж, это хорошо. Хорошо, что он способен обуздать себя и хорошо что злость, а не апатия.
— Здравствуйте, Максим.
— Кто вы? — сухо спросил он, не удосужившись ответить на приветствие.
— Глава особой научной экспедиции. По совместительству руковожу этой вот базой. Можете называть меня Хельгой.
— Что вы хотите?
— Что я хочу… — она слегка улыбнулась. — Хочу определить ваше настроение… Есть ли у вас вопросы, пожелания…
— Да? И всё? — он криво ухмыльнулся. — Это вы удачно заглянули. Вопросов у меня куча. И главный: когда прекратятся эти опыты надо мной? А пожелания… Желаю одного: разбить кому-нибудь морду… — он запнулся. — Простите, сударыня, я конечно же не вас имел в виду.
— Не стоит. Я не приняла это на свой счёт. Что до вашего вопроса, то вы проходите проверку по новой методике. Так что… Никто не проводит над вами опытов. Всего-навсего новейшие достижения науки и техники на службе интересов Отечества.
— Ну-ну, — Масканин недоверчиво цокнул языком. — Что-то я не слыхал о существовании такой техники, чтобы у человека в мозгах рыться, как у себя в огороде.
— И что с того, позвольте спросить? Человек постоянно, до самого перехода сталкивается с чем-нибудь впервые. Стоит ли удивляться по каждому поводу?
— До перехода, говорите? Интересно. Прям как у нас… Впрочем, мне сейчас не до этого…
— Совершенно верно, сейчас не место и не время выяснять наши мировоззрения.
— Что же вы там во мне выискиваете? Может сам вам расскажу, а?
Она покачала головой.
— В том-то и дело, Максим, что не можете.
— Понимаю. Потенциально я враг, пока не доказано обратное. Какая же судьба меня ждёт, ежели я окажусь врагом явным? Снова куда-нибудь в лагерь? Или теперь, по нынешним временам, лагеря не нужны? Сразу в расход?