На заре Хаоса
Шрифт:
– Ты всё-таки решился? – гордо выпрямив стан, спросил Ритика, но без особого удивления. – Уверен, что никто не поймёт?
– Я обо всём договорился, – прошипел Иша, продолжая подозрительно поглядывать то в одну сторону, то в другую. – Болдева нас поддержит. Ты только назначь меня регентом, когда отец выйдет из игры. Я же обещаю, что как только все бунты на границах улягутся, передать тебе половину полномочий. Тебя это устроит?
– Вполне. Зато твои братья будут не в восторге.
– Придумаю что-нибудь. В конце концов, на войне тоже всякое случается. Мы должны наказать Север, тогда остальные не будут соваться вовсе, а если кто-то из принцев… кхм…
– Ладно, что ты придумал для Яган-наты?
– Не хочу разглашать подробностей. Просто попытайся не навещать его палаты ближайшие несколько дней. Спиши это на недомогание или вообще отправься на «проверку провинций».
– Всё не доверяешь? – с лёгким разочарованием отметила мать.
– Чем меньше ксити-па посвящено в мой маленький заговор, тем лучше. Просто давай исполним наши части обязательств. Тебе-то это нужно не меньше моего. Освободишься от старого ворчуна, выберешь себе любого высокопоставленного дворянина и будешь править наравне со мной. Народ тебя любит и не заподозрит лишнего.
– Хорошо. Надеюсь, ты достаточно всё продумал и груз власти тебя не раздавит…
– Истинный Яган-ната должен быть в первую очередь хитрым, – Иша с гордостью похлопал себя по груди. – А всякие дуболомы с мечами, вроде Махины, будут полезнее в казармах под моим чутким присмотром. Отец же и вовсе заквасился в самодовольном спокойствии, думая, что ксити-па и так уже на самом верху. А ведь раньше никто не думал восставать. В таких темпах Кшемам упадёт на самоё дно, а мы и не заметим. И ты знаешь, что я прав.
– Делай своё дело, – Ритика поцеловала сына в лоб, дав благословение на опасную авантюру.
Однако же сам заговорщик ничуть не сомневался в верности решения. Он уже придумал, как отодвинуть незаметно Девраджа, а в отсутствии остальных претендентов на престол выберут, конечно, его. Особенно с подачи царицы. Нужно было лишь заскочить в лаборатории придворных алхимиков, а там всё закрутится само, да так, что никто ничего не разберёт.
8. Изгои
Келан кидал вещи в сумку с какой-то неистовостью. Он, конечно, не сильно верил в успех, идя на площадь, однако надеялся, что хотя бы сам посланник Небес сможет вбить разум в головы военных вождей. И этот провал действовал ему на нервы не меньше, чем глухое ворчание отца, доносящееся из гостиного зала.
– Если надеешься на моё благословение – напрасно! – не унимался разгневанный Ловар, стуча загнутыми когтями по половицам, как топором по стволу сосны. – Подумать только! И в кого такой упрямый баран?! Что бы мать сказала?! И учти, уйдёшь сейчас, назад можешь дорогу забыть! Ты достаточно посрамил и меня, и весь наш род, и деревню заодно! Бежать, оставлять землю этим!.. Лучше бы вступил в отряд ополченцев, пращой-то пользоваться умеешь!
– Захоти я увидеть, как гибнет мой народ, то так бы и сделал, – язвительно шикнул пастух, выйдя из комнаты с раздутой сумой за плечами.
– Если он и погибнет, так только из-за таких трусов, вроде тебя, улепётывающих перед лицом опасности за моря, – Ловар ткнул сына пальцем в грудь с такой силой, что тот шагнул назад, а коготь-крюк едва не распорол кожаную куртку.
– Раз для тебя благоразумие – признак трусости, то нам не о чем говорить, – холодно ответил сын.
– Благоразумие, – передразнил отец, пыхтя. Он уже утомился негодовать и теперь просто сипло бухтел. – Делайте, что хотите. Хвала предкам, таких «благоразумных» нашлось мало.
– Мы уходим не от них, – выдохнул Келан, тут же покачав головой. – Не важно. Вразумить тебя и тем более Кула мне не под силу, коль даже вестник Света с этим не справился…
– Он дал нам достаточно. Он показал, что время вернуть свои земли и достоинство наступило именно сейчас. Так что бегите, куда вздумаете, только назад вас ждать не будут. Лучше заройтесь сразу в ямы вместе с подземниками бауна. Эти торгаши тоже предпочитают прятать нос от гадюк с Перевала.
– Тогда… прощай, – с тоской сказал юноша, отворяя дверь.
Рассерженный отец не ответил и не посмотрел ему вслед. Молча схватив свой старый боевой топор, он принялся яростно его начищать точильным камнем. Козлы в загоне встретили своего пастуха дружным блеяньем, стоило тому показаться во дворе. Подойдя и привалившись к деревянному забору, скрипнувшему под весом его рук, Келан задумчиво проговорил:
– Надеюсь, хоть у вас всё сложиться не так печально. Стоило бы вас выпустить, чтобы уж точно в этом убедиться, да я отца разорять не хочу. Бывайте.
– Всё настолько печально, что ты разговариваешь с козлами? – донёсся голос Нли. Девушка быстро подошла к нему и прижалась своим щитовидным носом к его.
– Да, батюшка воспринял мой уход примерно так, как я и ожидал. Хорошо, не зашиб палкой. Так это все? – он окинул взглядом небольшую группу переселенцев, собранных его невестой.
Среди них были те двое их знакомых подмастерье ремесленника, ровесник Келана Тлайл и его подруга Шола из лагеря следопытов, а также около десятка местных, кого явление загадочного намари впечатлило больше, нежели собрание воевод. Они взяли с собой лишь ручную кладь, видимо, снарядить в поход вьючных овцебыков или хоть козлов запретил вредный старик Монгу, придерживавшийся того же мнения, что и Кул, каково бы они ни было. Да и вряд ли жители гор сильно представляли себе дальнее путешествие, которое им предстояло совершить. Келан и сам не представлял, но был прочно уверен, что неведомый посланец поможет им везде и всегда. Правда, золотой шар молчал со вчерашнего дня, словно бы дух, в нём обитающий, покинул его и вернулся на Небеса. Пастух спрятал его в небольшой кожаный мешочек и надёжно прикрепил его к поясу. Так же при нём была верная праща, нож и дорожный посох. Взбодрившись тем, что всё-таки не одинок в опасном решении, он махнул товарищам рукой и побрёл по тропе, тянущейся через весь Граван, и уходящей в направлении Мрачной гряды, именуемой ксити-па Дара Парват.
День только начинался. Розовые блики наползли на заснеженные вершины, виднеющиеся по левую руку, ветер срывал с них белые хлопья и нёс на давно пробудившийся Граван. Повсюду стояла суета, мужчины и некоторые женщины собирали припасы, у кого было оружие и доспехи – снаряжались и спешили прибыть к пунктам сбора. По более широким горным дорогам со стороны крепости тянулись вереницы угрюмых воинов в обитых мехом доспехах. Между ними, издавая рык и вой, шествовали, опираясь на длинные руки, громадные горные великаны с сине-серой шерстью и закрученными рогами. На их поясах, натянутых вокруг талии или переброшенных через грудь, держались массивные дубины, утыканные каменными или металлическими осколками, и грубые неровные мечи. Знамёна разных вождей пестрели над деревушкой, ставшей ставкой готовящейся к походу армии. Именно Граван стоял на границе между королевством Севера и Ничейной долиной у подножья гор. Дальше долина вновь упиралась в горы – невысокую Мрачную гряду.