На зависть всем, или Меркантильная сволочь ищет своего олигарха (Откровения содержанки, или На новых русских не обижаюсь!)

Шилова Юлия Витальевна

— А за что нас сажать?

— За то, что у меня из кошелька деньги пропали. Сейчас вас всех заметут за воровство.

Двое алкашей тут же смекнули, что я не дам им спокойно пить, и первыми покинули свое временное пристанище.

— Уходить надо, девка не в себе. Еще и в самом деле менты заметут.

Следом за этими двумя алкашами ушли все остальные, и дом моментально опустел. Мать забилась в истерике и принялась крыть меня на чем свет стоит.

— Прекрати кричать. — Я прислонилась к

стене и вытерла выступивший на лбу пот. — Господи, мама, во что ты превратилась: за бутылку кого хочешь продашь. Кричи не кричи, но никаких пьянок здесь больше не будет, и ни один алкаш больше не переступит порог этого дома.

— Ты меня перед людьми опозорила! — орала пьяная мать.

— Перед какими людьми?

— Перед теми, с которыми я общаюсь.

— А с кем ты общаешься? С людьми, потерявшими человеческое лицо? — Взяв мать за руку, я потащила ее на улицу и решительно произнесла: — А ну-ка веди меня к своему Степану.

— Ты что надумала?

— Ничего. Просто нам жить не на что. Я же и подумать никогда не могла, что от родной матери нужно деньги прятать.

— Оля, да он ничего не отдаст.

— Посмотрим.

— Я тебе говорю, что он ничего не отдаст.

Мы подошли к продуктовому магазину, заглянули за угол, и моему взору предстала крайне неприятная картина: на деревянных ящиках сидели самые настоящие бомжи и пили водку. Когда появились мы с матерью, они удивленно на нас уставились.

— Кто из вас Степан? — грозно спросила я и с брезгливостью посмотрела на пирующих бомжей.

— Вот он, — мать ткнула пальцем в самого крупного мужчину. — Степан, дочь деньги обратно требует.

— Какие деньги?

— Которые ты у меня сегодня отобрал.

— Я у тебя ничего не отбирал.

— Я же говорю, он ничего не отдаст, — беспомощно произнесла мать.

— Какие деньги? Что ты несешь, курица? — прошипел немытый мужчина и достал нож. — А ну-ка, катись отсюда, а то я тебе сейчас такие деньги покажу, что они уже тебе никогда не понадобятся. Дура!

Посмотрев на нож, я поняла, что мать и в самом деле была права и никто мне ничего не отдаст. Конечно, можно было припугнуть этих типов милицией, но ведь ни один милиционер не будет связываться с бомжами, хотя бы потому, что с них нечего взять. Да и мать отдала эти деньги скорее всего добровольно.

— Мама, и ты состоишь с этим бомжом в близких отношениях и пускаешь его к нам в дом? — с отчаянием спросила я и, не обращая внимания на нож, со всей силы ударила ногой по деревянному ящику, уронив недопитую бутылку водки на землю. — Еще раз подойдешь к моей матери или ступишь на порог нашего дома — я тебя сама твоим же ножом зарежу!

Взяв мать за руку, я повела ее прочь от бомжей и принялась стыдить, чтобы она почувствовала хоть какую-нибудь неловкость

за то, что докатилась до такой жизни.

— У нас денег нет, понимаешь?!

— Ну, прости меня, доченька, — жалобно говорила мне мать, дыша на меня перегаром.

— Я твое «прости» на хлеб не намажу и сестер не накормлю.

— Прости…

Вернувшись домой, я распахнула дверь спальни и разбудила спящую Дашку.

— Ты где всю ночь шаталась? И почему в школу не ходишь?

— Ты что, не с той ноги встала?

Взяв сестру за плечи, я хорошенько ее тряхнула и, отчетливо выговаривая каждое слово, произнесла:

— Уже все знают, что ты на трассе стоишь.

— Что ты несешь? — перепугалась сестра.

— Ты как со старшими разговариваешь?! Я тебе что, подружка?

— Не кричи на меня.

— Я смотрю, пока я с вами не жила, вы здесь все просто сошли с ума. Одна на панель вышла и школу забросила, другая спилась да с бомжами связалась, только Тонька еще человеческое лицо не потеряла!

— Оля, а ты к нам жить вернулась, что ли? — протерла заспанные глаза сестра.

— Вернулась.

— А может, ты лучше будешь жить там, где жила?

— Нет. Теперь я буду жить с вами.

— Что-то шуму от тебя много.

— Привыкнешь. Теперь вам всем придется ко многому привыкать. Теперь ты всегда будешь ночевать дома и ходить в школу. Ладно, отсыпайся. Позже серьезно поговорим.

Посмотрев на едва вменяемую мать, я указала ей на соседнюю кровать и холодно произнесла:

— Тебе тоже не мешает выспаться, а после привести себя в божеский вид.

— Пусть она в другой комнате отсыпается, — поморщилась Дашка. — От нее перегаром несет и бомжатиной какой-то. Почему я этим дышать должна?

Я открыла окно:

— Так лучше? Сейчас Тонька придет и сядет в соседней комнате уроки делать.

— Не смеши! Она их в жизни не делала.

— Теперь будет. И ты тоже.

Дашка отвернулась к стене, давая понять, что она хочет спать. Уговорив мать тоже поспать, я закрыла за ними дверь и, услышав звонок мобильного телефона, почувствовала, как бешено заколотилось в моей груди сердце. Я была уверена, что звонит Олег, но, увидев, что на дисплее мобильного высветился номер Алины, испытала настоящее разочарование.

— Оля, ты сегодня в спортивный клуб приедешь? — поинтересовалась Алина.

— Нет, — с горечью ответила я ей. — Меня Олег бросил.

— Почему?

— Алина, долго рассказывать, да и слишком больно мне об этом говорить.

От безысходности я зарыдала в трубку и вновь уселась на ступеньку.

— Алина, как мне плохо! Ты даже не представляешь, насколько. Как же больно падать…

— Скажи, где ты. Я сейчас к тебе приеду. Выговоришься, станет легче.