На земле достаточно места (Сборник рассказов)
Шрифт:
– И средний человек тоже. Обычный потребитель не знает про эту подоплеку и, возможно, не сумеет отличить фаллический символ от символа материнства, даже если ему прямо на них указать. И все-таки его подсознание знает. Успех многих грез и объясняется именно этими подсознательными ассоциациями.
– Ну, допустим. И что же намерено предпринять правительство? Будет оздоровлять подсознание?
– То-то и плохо. Я не знаю, что они предпримут. У нас есть только один козырь, на который я в основном и возлагаю все надежды: публика любит грезы и не захочет их лишиться...
Беленджер бросил на стол перед Уэйлом маленький, похожий на трубочку предмет и заправил поглубже в брюки выбившуюся рубашку.
Уэйл снял блестящую пластмассовую обертку и вынул цилиндрик. На одном конце свивалась в вычурную спираль нежно-голубая надпись: "По гималайской тропе". Рядом стоял фирменный знак "Снов наяву".
– Продукция Конкурента.
– Уэйл произнес эти слова так, словно каждое начиналось с большой буквы, и его губы иронически искривились.
– Эта греза еще не поступала в широкую продажу. Где вы ее раздобыли, Фрэнк?
– Неважно. Мне нужно только, чтобы вы ее впитали.
– Сегодня всем почему-то нужно, чтобы я впитывал грезы, - вздохнул Уэйл.
– Фрэнк, а это не порнография?
– Разумеется, в ней имеются ваши любимые фрейдистские символы, язвительно сказал Беленджер.
– Горные пики, например. Надеюсь, вам они не опасны.
– Я старик. Для меня они уже много лет не опасны, но та греза была выполнена до того скверно, что было просто мучительно... Ну, ладно, посмотрим, что тут у вас.
Уэйл снова пододвинул к себе аппарат и надел размораживатель на виски. На этот раз он просидел, откинувшись в кресле, больше четверти часа, так что Фрэнсис Беленджер успел торопливо выкурить две папиросы.
Когда Уэйл наконец снял шлем и замигал, привыкая к дневному свету, Беленджер спросил:
– Ну, что скажете, шеф?
Уэйл наморщил лоб.
– Не для меня. Слишком много повторений. При такой конкуренции компания "Грезы" может еще долго жить спокойно.
– Вот тут-то вы и ошибаетесь, шеф. Такая продукция обеспечит "Снам наяву" победу. Нам необходимо что-то предпринять!
– Послушайте, Фрэнк...
– Нет, вы послушайте! За этим - будущее!
– За этим?
– Уэйл с добродушно-недоверчивой усмешкой посмотрел на цилиндрик.
– Сделано по-любительски. Множество повторений. Обертоны грубоваты. У снега - четкий привкус лимонного шербета! Ну, кто теперь чувствует в снегу лимонный шербет, Фрэнк? В старину - другое дело. Еще лет двадцать назад. Когда Лаймен Хэррисон создал свои "Снежные симфонии" для продажи на юге, это было великолепной находкой. Шербет, и леденцовые вершины гор, и катание на санках с утесов, глазированных шоколадом. Дешевка, Фрэнк. В наши дни это не годится.
– Все дело в том, шеф, - возразил Беленджер, - что вы отстали от времени. Я должен поговорить с вами откровенно. Когда вы основали грезовое предприятие, скупили основные патенты и начали производство грез, они были предметом роскоши. Сбыт был узкий и индивидуализированный. Вы могли позволить себе выпускать специализированные
– Знаю, - ответил Уэйл.
– И мы продолжаем это делать. Но, кроме того, мы открыли прокат грез для широкого потребителя.
– Да, но этого мало. О, конечно, наши грезы сделаны тонко. Их можно впитывать множество раз. И даже при десятом впитывании обнаруживаешь что-то новое и опять получаешь удовольствие. Но много ли есть подлинных знатоков? И еще одно. Наша продукция крайне индивидуализирована. Все в первом лице.
– И что же?
– А то, что "Сны наяву" открывают грезотеатры. Они уже открыли один в Нашвилле на триста кабинок. Клиент входит, садится в кресло, надевает размораживатель и получает свою грезу. Ту же, что и все остальные вокруг.
– Я слышал об этом, Фрэнк. Ничего нового. Такие попытки уже не раз оканчивались неудачей. То же будет и теперь. Хотите знать почему? Потому что мечты - это личное дело каждого. Неужели вам будет приятно, если ваш сосед узнает, о чем вы грезите? Кроме того, в грезотеатре сеансы должны начинаться по расписанию, не так ли? И, значит, мечтающему придется грезить не тогда, когда он хочет, а когда назначит директор театра. Наконец, греза, которая нравится одному, не понравится другому. Я вам гарантирую, что из трехсот посетителей этих кабинок сто пятьдесят останутся недовольны. А в этом случае они больше туда не пойдут.
Беленджер медленно закатал рукава рубашки и расстегнул воротничок.
– Шеф!
– сказал он.
– Вы говорите наобум. Какой смысл доказывать, что они потерпят неудачу, когда они уже имеют успех? Я узнал сегодня, что "Сны наяву" нащупывают почву, чтобы открыть в Сент-Луисе театр на тысячу кабинок. Привыкнуть грезить на людях нетрудно, если все вокруг грезят о том же. И публика легко привыкнет мечтать в указанном месте и в указанный час, если это дешево и удобно. Черт побери, шеф. Это же форма общения. Влюбленная парочка идет в грезотеатр и поглощает какую-нибудь романтическую пошлятину со стереотипными обертонами и избитыми положениями, и все-таки они выйдут из кабинок, шагая по звездам. Ведь они грезили одинаково. Они испытали одинаковые слащавые сантименты. Они... они настроены на один лад, шеф. И, уж конечно, они снова пойдут в грезотеатр и приведут своих друзей.
– А если греза им не понравится?
– В том-то и соль! В том-то все и дело! Она им не может не понравиться. Когда вы готовите утонченные грезы Хиллари с отражениями в отражениях отражений, с хитрейшими поворотами на третьем уровне обертонов, с тонким переходом значений и всеми прочими приемами, которыми мы так гордимся, конечно, подобная вещь оказывается рассчитанной на любителя. Утонченные грезы для утонченного вкуса. А "Сны наяву" выпускают простенькую продукцию в третьем лице, так что она годится и для мужчин и для женщин. Вроде той, которую вы только что впитали. Простенькие, повторяющиеся, пошловатые. Они рассчитаны на самое примитивное восприятие. Может быть, горячих поклонников у них не будет, но и отвращения они ни у кого не вызовут.