На землю с небес и дальше в лес
Шрифт:
— Да плевать я хотела на день рождения! — горячо воскликнула она. — Я переживаю о тебе! Не хочу, чтобы тебя убили!
Ведьма вздрогнула. В ее прекрасном лице произошла перемена. Между темными бровями на нежной светлой коже появилась тонкая линия и начала углубляться, напоминая порез без крови. Рядом с первой линией вскоре появились и другие.
Рапунцель пристально в них вгляделась.
— Что происходит? — закричала она. — Что это за линии?
Ведьма подняла руку ко лбу и потрогала их кончиками
— Морщины, — сказала она.
— Почему они появляются?
— Потому что я беспокоюсь о тебе.
У Рапунцель что-то сжалось в животе.
— Это моя вина? — спросила она. — Я это сделала?
Ведьма встала, наклонилась над Рапунцель и поцеловала ее волосы.
— Ни одна фея, какой бы могущественной она ни была, не сможет меня ранить сильнее, чем меня ранит твоя боль.
Она отпрянула от Рапунцель и пошла к оконному колесу, где начала разматывать косу, пропуская ее через каменную арку и наблюдая, как та падает вниз.
— Уходишь? — спросила Рапунцель, сбрасывая одеяло и вставая на ноги.
— Я вернусь завтра.
— Ведьма, подожди. — Перепуганная Рапунцель поспешила к окну. — От морщин больно? Скажи, что тебе не больно!
— Я должна отдохнуть. — Обеими руками Ведьма взяла косу Рапунцель и, раскачиваясь, устремилась в ночь. Она уперлась ногами во внешнюю стену и повисела там, а лунный свет освещал морщины на ее лбу.
Рапунцель высунулась из оконного проема, охваченная непонятным тяжелым и болезненным чувством. Ведьма страдала, и ее боль на совести Рапунцель.
— Ведьма, что я могу сделать? Скажи мне.
— Только будь счастлива.
Ведьма утомленно перебирала руками по косе.
— Но, — спросила Рапунцель, — что, если фея навредит тебе? Что, если Джек вернется? Или…
— Если ты меня любишь, прогони эти мысли. Я всегда рядом. И я все сделаю, чтобы помочь тебе, ты только попроси. Помни об этом.
— Буду помнить, — выдавила Рапунцель — Спокойной ночи, Ведьма.
Ведьма спускалась все ниже, и вот Рапунцель видела лишь корону ее темных волос. Может, это была игра лунного света, а может, и вправду у Ведьмы в волосах появились белые пряди.
Затем она скрылась из виду.
Глава 3
Рапунцель с криком проснулась от кошмара, который не могла вспомнить.
В башне было холодно и темно. Огонь в камине погас. Закоченевшие ноги торчали из-под одеяла, тело покрылось липкой испариной. Рапунцель свернулась калачиком и поплотнее завернулась в одеяло, обеспокоенная пережитым. Подумала о Ведьме, спускающейся во тьму, сморщенной, больной, с белыми прядками в волосах, и кое-какие обрывки кошмара вернулись в ужасающих красках. Пряди, торчащие, как обломанные сухие ветки. Отблеск ехидной улыбки Джека. Рыдающая
— Свет! — приказала Рапунцель.
В камине ожило синеватое пламя и слегка успокоило Рапунцель, но не полностью. Охваченная внезапной паникой, она откинула одеяло и подбежала к колесу у окна. Волосы по-прежнему аккуратно свисали вниз.
Быстрыми уверенными движениями Рапунцель повернула деревянную рукоятку, разматывая косу с колеса, и подняла сколько смогла унести. Коса была громоздкой и тяжелой, но Рапунцель дотащила ее до кровати, укрылась вместе с ней под одеялом и прижала к себе, чтобы успокоиться.
От балконной двери послышался металлический скрежет. Рапунцель вскрикнула и натянула одеяло на голову. Джек вернулся и хочет помочь фее навредить Ведьме.
Рапунцель пряталась лишь мгновение, тут же вспомнив, что это ее башня. Бояться здесь нужно не ей — ему!
Она откинула одеяло, вскочила с постели и указала на огонь.
— Реви! — Пламя тут же взметнулось. — Наполняйся! — крикнула ванне. Затем повернулась к арфе: — Ты слышишь меня — играй! Все вставайте! — Рапунцель метнулась к серебряному колокольчику, но остановилась, раздумав звонить.
Как ни хотелось, чтобы явилась Ведьма, мысль снова причинить ей боль была невыносимой. Надо сдержаться ради Ведьмы.
Рапунцель надела халат, туго подпоясалась и сунула ноги в тапочки.
— Я знаю, что ты там! — выпалила она, выйдя на балкон, где, конечно же, на перилах висел серебряный крюк. Прищурилась, глядя на темную землю, но никого не увидела — лишь длинную натянутую веревку. Взбирающегося по нему скрывала тьма. — Ответь мне!
— Привет, — донесся снизу бесплотный голос Джека. — Хорошая у нас погодка.
— Ты! — крикнула Рапунцель. — Я так и знала! Убирайся отсюда!
Показался Джек. Он забирался по веревке с ужасающей легкостью, гораздо быстрее Ведьмы.
— Мерзкая деревенщина! — воскликнула Рапунцель.
— Похоже, ты меня запомнила. — Джек подтянулся и схватился за перила.
Как только рука уцепилась за серебряный поручень, веревка с шипением исчезла. Джек выпучил глаза и попытался удержаться, но ничего не нашел.
— Помоги, — выдохнул он.
Рапунцель сбросила ему косу:
— Держи!
Когда Джек ухватился, Рапунцель взвизгнула от боли и, чуть не упав с балкона от тяжести незваного гостя, покрепче уперлась ногами в каменные плиты и обеими руками вцепилась в перила. Джек висел под балконом, сжимая ее волосы и глядя на нее снизу вверх.
Рапунцель смерила его взглядом и поторопила, поскольку он не двигался с места:
— Скорее. Больно.
Джек подтянулся на ее косе и перемахнул через перила. Приземлившись, попятился к башенной стене и утер со лба пот.