На железном троне
Шрифт:
А вот у защитников дворца лошадей не было. Больше не было. Поэтому они были пешком.
Дмитрий остановился в шаге от переговорщиков, заставив их отпрянуть. Мало приятного беседовать с всадником, уткнувшись в морду его коня. Тем более, с дестриэ, который мог и укусить своей мощной челюстью. Этих лошадей ведь учили не просто возить всадника, но и воевать вместе с ним. И копытом бить, и грудью давить, и ногами топтать, и зубами кусать. Да, их время уже прошло. Но Дмитрий все одно испытывал к таким лошадкам слабость. Посему и закупил. Да не одну — а целый выводок, отбирая для своего личного «автопарка» особенно крепких, рослых, выносливых и, по возможности иноходцев.
Но мы отвлеклись.
Немного
Перед ним был худенький подросток, разодетый в пышные одежды и подпоясанный старой, богато украшенной саблей. Испуганный, даже в какой-то мере затравленный взгляд. Но парнишка держался.
Дмитрий снял шлем и улыбнулся. Но вышло не очень приветливо. Слишком импозантный у него был вид. Чисто выбритая лысина, холодные и цепкие голубые глаза, кажущиеся ледяными, рыжая густая переплетенная косичкой борода, перехваченная большим серебряным кольцом… и татуировка ворона, нависающего над правым глазом Императора…
— Я хочу убить всех, кто есть во дворце, — произнес Дмитрий, кивая переводчику. — Но желание это пагубное. Не пристало к такому стремиться честному христианину. Поэтому я предлагаю вам капитулировать, сдавшись на милость победителю.
— На каких условиях? — Поинтересовался, Маршалы Халил-паша, что стоял рядом с Османом.
— Я жадный, — усмехнувшись, произнес Дмитрий. — Я хочу многого. Но многое, не все. Видит Бог, если бы вы не пожадничали в Крыму — я бы и не полез сюда. Нужно было оставить мне сундуки с золотом и серебром для трофеев. А что делали вы? Крохоборы! Не должно воину уходить с войны с пустыми руками, так, словно он проиграл. Теперь Порте придется заплатить больше. Много больше. Но, повторяюсь, я возьму не все.
Маршалы Халил переглянулся с Великим визирем Охрили Хюсейном.
— В знак искренности вашего желания договориться, — продолжил Дмитрий, перебив размышления визирей, — я хотел бы получить эту саблю, — указал он на старое оружие, опоясывавшее Османа.
— Но это символ власти султана! — Возразил Великий визирь.
— С падением Константинополя, — произнес Дмитрий, — этот символ власти утратил свое значение. Осман молод. И если ему достанет талантов и удачи, то он сможет выковать новую славу Османов и обзаведется своим символом. Все в его руках. Но эта сабля — моя. Она — символ моей победы и будет храниться в сокровищнице Москвы.
Немного помедлив, мальчик снял оружие и протянул его Маршалы. А тот, вежливо поклонившись, подал саблю Императору.
— Отлично. Тогда готовьте зал для переговоров. Завтра с утра и начнем.
— Во дворце? — Уточнил визирь.
— Ну а где? Мне плевать, а что скажут потомки? Поверьте — вам будет очень неловко в своих могилах от постоянного ворчания на тему того, что мирный договор был подписан на разделочной доске мясника. В общем — не морочьте голову и готовьтесь. Поддался бы своему желанию — вырезал бы вас, не пытаясь даже вести переговоры. А так, можете быть спокойны. Если я дал вам шанс, то я позволю им воспользоваться. И пришлите мне священников.
— Связанными? — Поинтересовался армянин, прекрасно знающий о взаимоотношениях между Императором и греческим православным клиром.
— Зачем? — Нахмурился Дмитрий. — В городе полно трупов. Кому-то нужно проводить их в последний путь. Выгоняйте пинками всех этих бездельников! Что христианских, что исламских, что иудейских! Или кто там у вас есть еще? Пусть делом займутся! А заартачатся — просто убейте. Пусть Всевышний сам разбирается с этими трусами и лентяями! Мне они без надобности.
— Я понял, — покорно произнес армянин, глубоко поклонившись… но лишь для того, чтобы скрыть предательскую улыбку. Все заканчивалось не так плохо, как он думал. Совсем не так плохо…
Глава 10
1 августа 1621 года, Стамбул
Кёсем проснулась от странного журчащего звука. Открыла глаза и с удивлением обнаружила обнаженного
Она даже как-то потерялась, не понимая, как реагировать на эту совершенно дикую выходку. И только спустя несколько мгновений до нее дошла та крамольная мысль, что теперь это его город, в котором он может делать все, что ему заблагорассудится. Хмыкнув, Кёсем потянулась, скользя своим обнаженным телом по шелковым простыням и сладко зевнула.
Это все случилось так странно и неотвратимо…
Переговоры начались непривычно для Дмитрия. Никакого круглого стола не предусматривалось. Напротив — диваны и удобное, приятное помещение с тенью и прохладой. Но он не стал ломаться. В конце концов, какая разница?
Немного поболтали о ничего не значащих вещах. И тут произошел курьез. Император попросил пригласить Кёсем-султан, которая, как ему доносили, славится умом и многими талантами. Дескать, ему хотелось бы, чтобы она присутствовала и помогала своими мудрыми советами. А на возражение Великого визиря о том, что Кёсем всего лишь женщина, Дмитрий пояснил, что только женщины рожают мужчин. Ведь ослица рожает осла, а львица — льва. И если ее считать «всего лишь женщиной», то кого она родила? Всего лишь мужчин? Таких же недостойных, как и они сами? И разве «всего лишь женщина» родила Мехмеда II Фатиха? Или может еще одна недостойная «всего лишь женщина» родила пророка Мухаммеда? На это возражение Великий визирь промямлил что-то невразумительно, потерявшись. А Дмитрий продолжил, пояснив, что он, Император Руси, ценит умных и сильных женщин. И даже более того, именно женщина является блюстителем престола в его отсутствие. Мало того — она прекрасно справляется!
Эти слова окончательно добили всех его визави, совершенно потерявшихся в данном споре. Что им ответить? Что пророка родила недостойная? Да и Кёсем, что наблюдала за переговорами по привычному обычаю, тайно, через глазок, смутилась. Ей понравилась эта лесть. Тем более, что Дмитрий во время своих реплик как-то слишком внимательно посматривал по сторонам, явно выискивая, где в затененной части находится небольшое смотровое окошко для наблюдений. Он явно знал о том, что она его слушает. Впрочем, соблюдая приличия, она выждала необходимое время, а не явилась сразу. Дескать, шла из своих покоев. А войдя скромно села на один из диванов, что стоял совсем недалеко от двери. Будто бы она ничего не слышала и стесняется участвовать в мужском разговоре.
Но не тут-то было.
Дмитрий встал и подошел к ней.
Заглянул в глаза… и как-то странно улыбнулся. После чего совершенно без спроса откинул шелковый шарф, что прикрывал ее лицо.
Она потупила взгляд. Заметила то, как топорщатся его штаны. И удивленно подняла на него взгляд.
— Одна мысль о том, как ты красиво уложила Фердинанда II там под Белградом, вызвала у меня жгучее влечение к тебе, — прокомментировал он свою реакцию на греческом языке, на котором уже мог изъясняться. — А сейчас же, я вижу, что ты не только умна, но и, несмотря на многие роды и зрелые годы, телом стройна и лицом красива… Прошу, проходи ближе. Мне будет приятно беседовать с женщиной, которая возбуждает меня одними лишь слухами об ее делах [67] .
67
Кёсем-султан 1 августа 1621 года была 30-ти лет от роду (с днем рождения в начале ноября), родив к тому времени пять сыновей и пять дочерей (сыновья: Мехмед, Сулейман, Мурад, Касым и Ибрагим; дочери: Айше, Фатьма, Гевхерхан, Ханзаде и Атике.). И они все выжили, что было очень и очень большой удачей для тех лет, говоря косвенно и о здоровье матери. Важно было еще и то, что в 30 лет, несмотря на девять родов, она все еще была довольно красива что лицом, что телом. В общем — удивительная женщина, особенно в сочетании с характером и талантами.