На зоне

Сухов Евгений Евгеньевич

– Мрачно шутишь, Александр Тимофеевич! А насчет того, чтоб так просто сломить Варяга, – сомневаюсь. Но я готов служить. Что для этого нужно?

– Для этого ты должен строго придерживаться всех моих инструкций. Не мне тебя учить, братва умеет отличать фальшь от искренности. Один неверный шаг – и тебя прирежут, как барана. Мы будем идти очень хитрым путем.

– Неужели ты дашь мне на Варяга компромат? – Щеголь поднял на Беспалого глаза.

Подполковник Беспалый давно изучил своего подопечного. Иногда ему казалось, что Щеголь не умеет удивляться, и даже самая ошеломляющая новость лишь едва отражалась на его лице. На самом деле Стась гениально умел сдерживать эмоции и порой своей невозмутимостью напоминал идола. Единственное, в чем он

давал слабину, так это в сентиментальности. Но подобная слабость была присуща едва ли не всему племени воров. Беспалому не однажды приходилось выслушивать от блатных щемящие истории о загубленной юности, видеть горькие слезы при исполнении «Мурки» или какой-нибудь другой блатной песенки, и в эти минуты всегда казалось, что беседуешь не с вором-рецидивистом, за плечами которого по нескольку ходок и убийств, а с наивным подростком, тоскующим по материнской ласке.

– Ты меня поражаешь своей наивностью, Стась. Еще один такой вопрос, и я подохну от смеха. Если даже компромата на Варяга и нет, то его нужно будет сварганить. Жизнь ведь гораздо богаче и сложнее, чем нам порой видится. Варяг не мальчик, у которого все впереди. Он успел натворить уже столько, что многим хватит на несколько жизней. И мне не верится, что он ни разу не споткнулся – просто надо внимательно порыться в его прошлом. Я сделаю все от меня зависящее, да и ты уж постарайся, порасспрашивай людей. Если нам удастся провернуть это веселенькое дельце, то почему бы тебе не стать смотрящим по нашему региону?

От Беспалого не ускользнуло, как лицо Стася при этих словах напряглось, а сам он приосанился.

– Вижу, ты крепко обо всем подумал, Тимофеич. По рукам. Я согласен. Но только как ты себе все это представляешь? Вот, скажем, завтра, по-твоему, я должен идти к нему на поклон, как к смотрящему?

Беспалый уже не однажды мысленно прорабатывал аналогичную ситуацию. Он и сам неясно представлял себе всю картину с законным, – оставаясь в заключении, вор не терял своего прежнего могущества, и в его силах было приговорить даже начальника колонии к смерти только за невежественное обращение к своей персоне. Беспалый очень хорошо знал такие зоны, где истинными хозяевами были «воры в законе», а начальник безропотно исполнял их волю.

Беспалому такая участь не грозила. Сразу же посадив Варяга на иглу, он решил подчинить себе само сознание смотрящего; а дальше как можно быстрее Варяга нужно скомпрометировать или опустить с помощью беспредельщиков.

– Первое, что я тебе посоветую, Щеголь, это не лезть понапрасну на рожон. Если представится возможность стать его другом, не отказывайся. Хотя мне известно, что Варяг очень недоверчив и чрезвычайно осторожен, как старый покусанный волк. Но если тебе удастся завоевать его доверие или, коли повезет, сделаться его приятелем, то это нам на руку. Может, ты узнаешь кое-что о тайнах российского «общака», тебе потом это очень поможет при продвижении наверх. Когда же почувствуешь, что помощь Варяга тебе уже не нужна, – вот тогда и толкнем весь арсенал компроматов. Варяг долго был при «общаке», а там ведь всегда не все гладко и чисто... – Беспалый усмехнулся. – Может, недостача какая вскроется. Может, еще что... Ты дружи с ним, Стась. А остальное за тебя отмороженные сделают. Ну на сегодня все, дуй в барак. И с Богом.

ГЛАВА 39

Буквально через день к вечеру Щеголь сам напросился на встречу с Беспалым. Он отлично знал, что Александр Тимофеевич терпеть не может самодеятельности, и если сам не вызывал своего верного пса, то ужасно не любил, когда тот скребся непослушной лапой у него под дверью. Но Щеголь уже с утра ощущал свербящее беспокойство. Он чувствовал, что на зоне происходят вещи странные и необъяснимые, и не мог дождаться, когда начальник кликнет его сам и раскроет ему глаза на последние события. Но просто так, без повода, идти к Беспалому было тоже нельзя. И Щеголь решил повод найти, тем более что вся зона только и судачила о семерых не то «чокнутых», не

то больных, которых привезли с последней партией и разбросали по разным баракам. Значит, Варяг прибыл на зону не один. Также Щеголь хотел поподробнее расспросить у Беспалого, что случилось в камере, куда поместили в край обессилевшего Варяга. Да и расстрел на этапе со станции сильно тревожил Щеголя. Вопросов было больше, чем ответов. Когда Щеголь вошел в кабинет, Беспалый сидел за столом. Перед ним горела настольная лампа. Видно, он работал, а Щеголь прервал его. Теперь выволочки не миновать. Беспалый никому не спускал ошибок. Щеголь виновато стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу и исподлобья поглядывая на конвоира.

– Ну что тебе? – недовольно спросил Беспалый, едва охранник вышел в коридор. – С делом пришел или так просто – поздороваться?

– Тимофеич, что-то Мулла меня беспокоит, – не зная, как начать разговор, брякнул Щеголь.

– А я тебе говорил: не надо долго яйца чесать! – грубо отозвался Беспалый и хохотнул. Настроение у него почему-то было неплохое, и Щеголь понял, что гроза вроде бы прошла стороной.

Он приблизился к столу и затараторил:

– Активность бурную развел старик. Интересуется вновь прибывшими. Люди его мельтешат по баракам, суетятся, а я не могу понять, что происходит – все делается тихой сапой, Александр Тимофеевич!

– Ну так и на хрена ты мне это рассказываешь? – незлобно воскликнул Беспалый. – Коли ты ничего понять не можешь, какого же лешего ты ко мне на прием пришел?

Щеголь нервно поморщился и продолжил:

– Так вот то-то и оно, Александр Тимофеевич. Было б мое положение немного другое на зоне, я б, может, чего бы и узнал побольше.

– Ты опять за свое! – недовольно протянул Беспалый.

– Да я не про... – испугался Щеголь и резко свернул в сторону. – Я про то, что вы сами мне ничего не говорите, не посвящаете в события. Вот, скажем, я даже не знаю, что за чудаки к нам прибыли вместе с Варягом. Народ говорит, какие-то они чокнутые, что ли, нездоровые или полоумные. 3 бараках целыми днями валяются, дрыхнут, на работу не ходят. Два слова связать не могут. И вот что еще слышал, – тут Щеголь подошел вплотную к столу и наклонился к лицу Беспалого: – Слышал я, что к ним-то наш Мулла особый интерес имеет.

– Что, очень интересуется? – с наигранным беспокойством спросил Беспалый.

– Очень, Александр Тимофеевич.

Беспалый встал из-за стола. Он прошелся по кабинету и остановился у занавешенного окна.

– Ладно, Стась, разберемся с Муллой. Очень скоро разберемся. А ты вот что, проследи-ка, чтобы наши больные гости аккуратно посещали больницу. Можешь даже к ним приставить своих... санитаров. Пускай водят их под белы рученьки к Ветлугину в санчасть.

– А что, они так сильно больны? – участливо спросил Щеголь.

– Сильно. Очень сильно больны. И учти: болезнь у них опасная, заразная, не дай Бог тебе или кому из твоих ее подцепить. Так что не надо около них ошиваться. Ты меня понял? Глаз с них не спускать, но в обнимку не ходить.

– Понял, Александр Тимофеевич. А что же все-таки это за птицы? Кто они такие?

– Важные птицы, Стась. Они нам еще могут понадобиться. Со временем. Так что бери их под свою охрану. Смотри, чтобы с ними в бараках обращались по-человечески. Лишний раз пусть с кулаками не суются. Но и внимания к ним привлекать не стоит. Больные и больные. А кто они такие, не твоего ума дело, Стась. Ты знай свое место! – вдруг взорвался и перешел на крик Беспалый.

И дока Щеголь тотчас понял, что случайно попал в самую запретную зону. Если Беспалый осерчал за его любопытство, значит, тут явно дело серьезное. Ну ладно, подумал он, ты, Александр Тимофеевич, напускаешь туману, но я-то сам выведаю, о ком это Мулла такую заботу проявляет. Ну а раз так, то и о моем деле теперь можно поговорить совсем по-другому.

– Ладно, Тимофеич, извините за любопытство. Больше спрашивать не буду об этом, но скажите мне про другое тогда: не пора ли нам вообще старика задвинуть?