Набег на устричных пиратов
Шрифт:
— Заметил ты этого низенького малого, что похож на мексиканца? — спросил Николас, когда они отчалили. — Это Берчи из «Спортивной банды», а тот, который приплыл в его лодке, — Скиллинг. Они оба выпущены из тюрьмы под залог в пять тысяч долларов.
Я много слышал о «Спортивной банде». Это был отряд хулиганов и преступников, которые терроризировали нижние кварталы Окленда. Две трети этой шайки постоянно пребывали в государственных тюрьмах за разные преступления, начиная с лжесвидетельства и мошенничества при выборах и кончая убийством.
— Они не всегда занимаются устричной ловлей, — продолжал Николас. — Они торчат здесь, чтобы поозорничать да, кстати,
Мы сидели в кубрике, обсуждая подробности нашего плана, как вдруг около одиннадцати часов со стороны «Призрака» до нас донесся шум весел. Мы подтянули наш ялик, бросили в него несколько мешков и направились к «Призраку». Все ялики находились в сборе, так как решено было сделать набег сообща.
Я был очень удивлен, увидев, что глубина воды едва достигала одного фута, а когда мы бросали якорь в этом месте, было не менее десяти футов глубины. Это был большой июньский отлив во время полнолуния, и так как он должен был продолжаться еще полтора часа, то можно было ожидать, что место, где мы стояли на якоре, под конец совсем высохнет.
Отмели мистера Тафта находились в трех милях от места нашей стоянки, и мы долго гребли в полном молчании вслед за другими лодками. Время от времени наша лодка садилась на мель, весла почти непрестанно задевали дно. Наконец мы вошли в полосу мягкой тины, которую вода покрывала на каких-нибудь два дюйма. Дальше лодки не могли идти. Пираты выскочили и потащили волоком свои плоскодонные ялики. Мы двинулись вслед за ними.
Круглая луна временами скрывалась за быстро бегущими облаками, но наши спутники двигались с уверенностью, выработанной долгой практикой. Полоса тины тянулась приблизительно с полмили, затем мы вошли в глубокий канал и снова сели в лодки. По обеим сторонам пролива тянулись отмели; на них виднелись груды мертвых устриц. Наконец мы достигли места, где собирали устриц. Два сторожа на одной из отмелей окликнули нас и приказали нам удалиться. Но Сороконожка, Дельфин, Берчи и Спиллинг все же двинулись вперед, за ними последовали все остальные, и, таким образом, тридцать человек, занимавших по меньшей мере пятнадцать лодок, стали грести прямо на сторожей.
— Эй, убирайтесь-ка лучше отсюда, — угрожающе крикнул Берчи, — или мы понаделаем столько дыр в ваших лодках, что они и в патоке потонут.
Сторожа отступили перед такой бандой и направились по каналу к берегу. Ничего другого от них и не требовалось.
Мы вытащили лодки на край большой отмели, рассыпались во все стороны и стали собирать устриц в мешки. Луна по временам выходила из-за облаков, и тогда мы совершенно ясно видели перед собой множество больших устриц.
Когда мешки наполнялись, их относили в лодки и брали оттуда другие. Мы с Николасом часто в тревоге возвращались к лодке с полупустыми мешками, но всегда натыкались на какого-нибудь пирата, который относил полный мешок или возвращался с пустым.
— Не беспокойтесь, — сказал Николас, — торопиться нечего. Они будут уходить все дальше и дальше; им скоро потребуется очень много времени, чтобы доносить мешки до лодок. Тогда они начнут ставить наполненные мешки стоймя на краю отмелей, чтобы собрать их во время прилива, когда можно будет подойти на яликах.
Прошло полчаса и прилив уже начинался, когда вдруг произошло следующее. Оставив пиратов за работой, мы украдкой вернулись к лодкам; одну за другой мы бесшумно оттолкнули их от берега и связали все вместе в одну нескладную флотилию. Как раз когда мы сталкивали последнюю лодку, нашу собственную, подошел один из хищников.
Мы гребли изо всех сил, но флотилия, которую мы тащили за собой, сильно замедляла движение. С отмели донесся револьверный выстрел, за ним второй и третий; затем начался правильный обстрел. Пули шлепались вокруг нас. Но густые облака закрыли луну, и в наступившей темноте стрельба продолжалась уже наугад. В нас могли попасть только случайно.
— Хорошо бы теперь очутиться на паровом катере, — сказал я.
— А еще бы лучше, если бы луна больше не показывалась, — ответил мне, задыхаясь, Николас.
Это была трудная и медлительная работа, но каждый взмах весел отдалял нас от отмели и приближал к берегу, пока, наконец, стрельба не замерла вдали. И когда луна выплыла снова, мы были вне опасности. Нас окликнули с берега, и две полицейские лодки с тремя гребцами в каждой подошли к нам. Чарли улыбался нам; он пожимал нам руки, восклицая:
— Вот так молодцы! Молодцы оба!
Когда флотилия причалила к берегу, мы с Николасом и одним из сторожей пересели на весла в одну из полицейских лодок, а Чарли стал у руля. Две другие лодки следовали за нами, и так как луна светила теперь очень ярко, то мы легко разыскали пиратов на отмелях. Как только мы приблизились, они открыли стрельбу из своих револьверов, и мы быстро отступили.
— У нас много времени, — сказал Чарли. — Вода быстро прибывает, и когда она дойдет им до шеи, им не захочется стрелять больше.
Мы сидели на веслах, ожидая, чтобы прилив сделал свое дело. После большого отлива вода стремительно бежала обратно, и самый лучший пловец не одолел бы против течения трех миль, которые отделяли пиратов от их шлюпок, а между ними и берегом были мы, преграждая бегство в этом направлении. Вода быстро заливала отмели и через несколько часов должна была покрыть с головой всех оставшихся на отмелях. Ночь была поразительно тихая, и луна светила ровным светом. Мы наблюдали за пиратами в бинокль и рассказывали Чарли о нашем плавании на «Каменноугольной смоле Мэгги». Наступил час, затем два часа ночи, пираты столпились на самой высокой отмели, стоя по пояс в воде.
— Вот доказательство, как важна сообразительность, — говорил Чарли. — Тафт целые годы старался поймать пиратов, но он шел на них открыто, грубой силой, и терпел неудачу. А вот мы — поломали головы…
В эту минуту я различил едва слышный плеск воды и поднял руку в знак молчания. Обернувшись, я указал товарищам на круги, медленно расходившиеся по воде футах в пятидесяти от нас. Мы ждали, затаив дыхание. Через минуту вода в шести футах от нас расступилась, и на поверхности в лунном свете показались черная голова и белое плечо. Послышался звук, как будто человек не то фыркнул от удивления, не то просто с шумом выпустил дыхание, затем голова и плечо скрылись.
— Это Дельфин, — сказал Николас. — Его и днем-то не поймаешь.
Около трех часов пираты подали первые признаки своей слабости. Мы услышали крик о помощи и безошибочно узнали голос Сороконожки. На этот раз, когда мы приблизились, мы уже не были обстреляны. Сороконожка действительно находился в опасном положении. Над водой поднимались головы и плечи его товарищей-пиратов, которые связались вместе, чтобы лучше устоять против течения, но ноги Сороконожки не доставали до дна, так что товарищи должны были поддерживать его над водой.