Наблюдатель-3. Возвращение домой
Шрифт:
У вас будет два дня времени хорошо подумать над тем, что с вами произошло, если хотите можете задавать Искину станции любые вопросы, на какие можно ответить, вам обязательно ответят. Через два дня к базе придёт корабль, я попрошу добровольно перейти на его борт, вас доставят на материнскую планету семьи Селариэль. Извините, но таков порядок, у контрразведки к вам будут вопросы. На которые надеюсь, вы дадите самые полные ответы. А сейчас отдыхайте.
– Возьмите свой медальон, -к Белегу подошёл один из восьми дроидов, которые во время монолога Селариэля незаметно просочились в помещение. В своих манипуляторах дроид держал
— Так это что, выходит я умер?
Селариэль, который уже шёл к выходу, медленно растворяясь, на ходу становясь всё более прозрачным, обернулся и с какой-то непонятной, но очень глубокой грустью сказал, — да, Белег, вы умерли, а теперь снова живы, разве это не прекрасно? Это именно вы, а не кто-нибудь другой в вашем теле. Жизнь продолжается.
— А что с моей командой, — успел крикнуть капитан, пока Селариэль ещё не растворился полностью.
В ответ пришёл только голос, изображения уже не было.
— У них не было такого медальона, они мертвы окончательно. Знаю, что все они были не одну сотню лет вашими хорошими товарищами, я вам сочувствую, капитан.
Под конвоем или в сопровождении, это ещё как посмотреть, удивительно бесшумно двигающихся дроидов, Белег проследовал во вполне приличную каюту, выглядевшую по внутренней обстановке и содержимому, как очень дорогая гостиница. В похожем по роскоши и комфорту номере, Белегу приходилось прежде останавливаться только один раз в жизни. Когда закончилась война с арахнидами, всех офицеров собирали на материнской планете народа аграф, а император лично вручал им награды. Дроиды остались снаружи, двери захлопнулись.
Два дня пролетели незаметно, позволив взбудораженному уму разложить по полочкам всё происходившее, на сон или затяжной бред сознания — это не было похоже. Вопросов Искину станции было задано много, и не на все получилось найти ответ. На теле отсутствовали мелкие шрамы, которыми Белег втайне гордился, и не давал медикам их сводить, считая, что они делают его более мужественным. Самый главный вопрос — как, находясь за тысячи световых лет после гибели своего корабля, он за две минуты оказался на этой базе? Так и остался нераскрытым.
Пришёл корабль, в сопровождении всё тех же восьми, удивительно бесшумно двигающихся дроидов, Белег взошёл на борт, дверь в каюту за его спиной закрылась. Потянулась долгая неделя полёта, в течении всего времени было абсолютно нечем заняться. Остановив изучение в восьмой ранг базы знаний по сканерам, Белег запустил на изучение базы по рукопашному бою, и всё время провёл в комплексе полного погружения, выбираясь оттуда только поесть. Пролетела неделя, синтезированный голос предупредил о том, что судно достигло конечной цели, убедительная просьба деактивировать оружие и системы защиты, приготовиться к досмотру.
Белег даже обрадовался, наконец то будет хоть кто-то живой.
Весьма неразговорчивый аграф перешагнул порог, цепким взглядом оглядев помещение, жестом предложил сложить все свои вещи, включая одежду в малый контейнер, закрыть его личным кодом и лечь не знакомую, родную и такую привычную гравитележку, которая как раз вплыла в каюту. Единственное, что Белег от него услышал.
— Сейчас вас доставят,
Всё было привычно, когда лёг на гравитележку специальные захваты зафиксировали всё тело, прозрачный кокон сомкнулся, единственное, что видно если немного шевелить головой — это стремительно несущийся потолок, потом был короткий перелёт по открытому пространству, открывающиеся и закрывающиеся за спиной двери. Вот уже третий день без сна, накаченный какими-то препаратами Белег снова и снова, как попугай, рассказывает свою версию происходящего пяти сменяющимся следователям, вопросы которых были, как на заезженной пластинке.
К концу третьего дня допросов Белег уже вспомнил и рассказал всё, что знал, каждый день полёта разведчика был запротоколирован следователями чуть ли не по минутам. Даже самый последний разговор в столовой, когда он там сидел с раскалывающейся от недосыпания головой, всплыл в памяти в самых мельчайших подробностях. Сумел вспомнить и описать в подробностях каждое судно противника, вот только ответа на вопрос, который на самом деле интересовал следователей, он не знал.
– Так значит вы, капитан утверждаете, что в момент выхода корабля из гиперпрыжка вас в рубке не было?
Следователь, который задал этот вопрос, был Белегу особенно неприятен. Он цеплялся за малейшие противоречия, внутреннее чувство капитану подсказывало, что будь его воля, он бы уже давно обвинил капитана во всех смертных грехах и упрятал его на планету каторжного типа. Внутри буквально чувствовалось, насколько сильно он ненавидит Белега и кипит от злости. Есть такие ситуации, когда неприязнь становится взаимной, и только правила приличия не дают перерасти этому во что-то большее.
– Да, и я это уже вам много раз повторял, в рубке находилась другая вахта, судно должно было выйти из прыжка только через час после того, как я должен был принять дежурство. Я находился в столовой, когда корабль совершил аварийный выход из гиперпространства. Предваряя ваш следующий вопрос, начала боя я тоже не видел, кто открыл огонь первым, я не знаю.
Сколько можно, в конце концов, третий день одно и тоже, проведите, наконец ментоскопию, я согласен, даю на это разрешение и убедитесь, что я говорю правду, и только то, что помню.
С другой стороны, именно этот въедливый следователь не давал Белегу замкнуться в себе или озлобиться на весь мир. Ему даже понравилось в ответ на тот или иной вопрос следователя отвечать "это не входит в вашу компетенцию, господин следователь. Для получений сведений по этому вопросу обратитесь в службу контрразведки, ваш уровень допуска к секретным сведеньям недостаточен". Пусть маленькая месть тому, в чьей власти ты полностью находишься, но как же она грела душу, доставляя небольшие радости, видеть бессильную ярость отчего-то невзлюбившего его следователя.
В конце третьего дня, когда голова от постоянного желания спать уже совсем отказывалась работать, именно этот вредный следователь не давал сломаться капитану, он с большим удовольствием доводил всё более выходящего из себя следователя. Давая, порой весьма издевательские ответы и состязаясь в остроумии со своим мучителем. Если бы не запись под протокол, возможно дело дошло бы даже до рукоприкладства, настолько стали неконтролируемы вспышки гнева у этого, хорошо всыпавшегося, холёного сотрудника следственного отдела.