Наблюдатель. Господин изобретатель. Часть VI
Шрифт:
Хорошая новость от Норденфельта: он был в Чикаго, на Всемирной выставке, к 400-летию открытия Америки, поэтому она называлась Колумбовой. Россия там практически не была представлена, что-то показывало Морское министерство, были еще около дюжины заявленных частных представителей, но все были рассеяны по разным стендам, отдельного павильона не было, каталога по русской продукции тоже не было. Норденфельт написал, что американские газетчики шутили, что Россия была представлена пятью мешками сахара и тремя фунтами золота, добытыми в качестве курьеза в Донбассе (инженер, представивший угольные разработки Донбасса вместе с пресловутым золотом был поощрен малой серебряной медалью). А вот большую серебряную медаль дали «электрическому трактору будущего» — это прототип нашей гусеничной
Наше ружье вообще произвело фурор внешним видом и лихой пальбой (то же самое, компоновка с газоотводной трубкой и конструкция затвора, соответственно, были защищены Норденфельтом, по крайней мере, в виде положительных заявок, как, например, в Германии и Британии). Ружью дали золотую медаль и Торстен привез два десятка контрактов на поставку от двадцати до тысячи ружей, всего заказано более шести тысяч штук. Норденфельт просил моего согласия на дополнительный выпуск акций общей стоимость три миллиона крон (полтора миллиона рублей) с целью развития производства и найма персонала, но я написал, что эти деньги я внесу сам. Сто ружей для войсковых испытаний в России уже готовы и ждут отгрузки, кроме того в охотничий магазин в Питере Норденфельт отправил первые три десятка ружей с особо качественной отделкой для богатых охотников (цену мы согласуем вместе, но я предложил 990 рублей за штуку). Еще Торстен сообщил, что просит меня приехать, так как у него есть, что показать по карабину. Написал, что буду через 8-10 дней, протелеграфирую.
На следующий день я был в Гатчинском дворце, встретился с императором в его кабинете. Рассказал о Георгии, что все идет по плану, он поправляется, в конце июня — начале июля посмотрим на бактериологию (как будет готов профессор Иванов). Царь спросил, что это я сорил деньгами на благотворительном балу и что все светские дамы только и сплетничают о каких-то волшебных камнях, что были в диадеме у Маши и у меня на пальце.
— Говорят, что это магические камни царя Соломона, так как там видно шестилучевую звезду, это ты, наверно еще из Эфиопии привез, купец? Знать, подарок Негуса, не иначе? Некоторые говорят, что твоя удача и провидческий талант связаны с этим камнем.
— Государь, от негуса дождёшься… Сначала даст, потом заберет! Мне, конечно, это стало интересно, может, правда, пустить слух, что они магические? Вообще-то это редкие Мадагаскарские сапфиры, там свет так преломляется, что в отражении видно звезду, закон оптики. Купил я их у Исаака из Харара, мой телохранитель специально ездил за ними, я ему письмо для ювелира передал, но Исаак отказался переезжать в Россию — у них там целая община и один он не поедет, а ребе уезжать не велел, мол, в России к евреям плохо относятся.
— Ну вот, не хватало мне весь кагал только везти, ладно, обойдемся своими ювелирами, но ты ему еще раз напиши, что купцом первой гильдии его сделаю и поставщиком двора, так что никакая черта оседлости ему не грозит.
Потом царь обратил внимание на мою рассеянность, я как-то невпопад ответил на его вопрос и он спросил, не случилось ли у меня чего.
— Как не случилось, государь! Теперь мне с самим кайзером судится придется: проклятая Фарбениндустри не только утащила у меня лучшего химика и выиграла процесс, который я проиграл из-за того, что беглец получил германское подданство, но еще и встречный иск на меня через посольство подала. Суд через неделю, мой адвокат его явно проиграет, судя по черновику речи, что он заготовил. Думаю, сам выступлю и напомню как германский шпион взорвал мою лабораторию и похитил секреты.
— Постой, купец, не спеши. Раз дело государственное, то государство и должно выступить. Сейчас я Гирсу телефонирую, пусть своих крючкотворов с Певческого моста пошлет в суд, мы еще этой немчуре покажем! А сейчас пошли рыбу удить!
И вот сидим мы на берегу пруда, царь в резном кресле, ну прямо как на троне, мне скамеечку «подогнали». Казак-атаманец[1] нанизывает на крючок навозного червя, смачно плюёт на него, забрасывает удочку и вручает ее
— Ай, спасибо тебе, купец, чуть было не прозевал поклевку, но теперь он никуда не денется, — приговаривал царь, вываживая крупную рыбу.
Казак бросился за подсачком и скоро в нем уже трепыхался здоровенный линь, как бы не четырехфунтовый!
— Какой красавец! Давненько я здесь ничего крупного не выуживал, — царь радовался как мальчишка, рассматривая толстого линя. — Это все ты, купец, со своей удачей, все, теперь удить рыбу без тебя не пойду!
Потом мы еще немного поудили, но суматоха распугала карасей и они «убёгли», как выразился атаманец. Поэтому отправились домой, следом казак нес улов, а дворцовые слуги — мебель и удочки. Поблагодарил атаманца за отличную рыбалку, дав ему трояк на выпивку, и получив в ответ: «Не сумлевайтесь, ваше превосходительство, завсегда для вас расстараемся и духмяных червячков навозных на здешнем базу[2]накопаем и рыбу прикормим, только заранее скажите, что рыбалить собираетесь».
Улов был отправлен на кухню, а к нам явился Черевин с фляжкой и мы выпили по маленькой серебряной рюмочке хорошего коньяку за удачный поход. Потом генерал ушел отдавать приказания охране, а мы стали обсуждать проблемы Дальнего Востока и строительства железной дороги. В основном, вопросы были связаны со строительством пути от Красноярска на восток, как решить переправу через Байкал и стоит ли арендовать землю у Цинской империи под строительство прямой ветки до Хабаровска-Владивостока. Я опять высказался за то, что надо строить путь без паромных переправ: тут уж как инженеры решат, либо кругом Байкала, либо от Иркутска через Слюдянку на Олхинское плато, но сразу уповать на дорогу по Манчжурии я бы не стал — во время войны ветку сразу перережут. Да и вообще, зачем нам этот Ляодунский полуостров, куда Сергей Юльевич предлагает тянуть дорогу? Порт-Артур — неудобная гавань, приспособленная для старых небольших броненосцев. Вот адмирал Дубасов, командующий эскадрой в Тихом океане, предлагал корейские порты, лучше всего Мозампо, на самом юге полуострова.
Витте мне возражал, что Ляодун — очень выгодный район для базирования войск, китайцы там целую крепость построили.
— Сергей Юльевич, они ее не построили, а строят по устаревшим немецким чертежам. Пусть даже флот будет базироваться в Артуре — запереть узкий выход из гавани — и все: флот окажется в ловушке. К тому же крепость как таковая там бесполезна — на Ляодуне масса мест для высадки десанта в обход укреплений.
— Александр Павлович, а вы не боитесь, что японцы сочтут вызовом строительство порта в Мозампо, — возразил мне Витте.
— Конечно, такое может случится, но, чем раньше мы заявим претензии на Корею, тем лучше. Пока наш флот на Тихом океане гораздо сильнее японского. Вот во время инцидента в Оцу[3] два года назад два наших крейсера утопили бы весь японский военный флот, чего и боялись японцы, вот тогда и надо было ставить вопрос о занятии нами Мозампо в качестве жеста доброй воли микадо для заглаживания инцидента, впрочем, времени прошло немного, еще ничто не забылось.
— Все-то у вас легко выходит, князь, а деньги где на все взять? — напомнил министр финансов об извечной проблеме российского бюджета. — Да и помните, во время благотворительного бала мы с вами слегка обсудили это, государственный долг, золотой стандарт и еще кое-что на эту тему.