Наблюдатели
Шрифт:
«…Этот день был самым плохим в моей жизни. Уже некоторое время я чувствовал холодность Виктории. А сегодня она сказала: «Все, Коля, я ухожу, не звони больше». Брошенные в телефонную трубку слова заставили содрогнуться. Я хотел прыжком миновать разделяющее нас расстояние и, оказавшись рядом с той, кого еще недавно называл любимая, потребовать ответа: «За что?» Наверное, я бы выкручивал ей руки, хлестал по щекам. А как еще поступают с предателями?
Но я постарался придать голосу как можно больше равнодушия.
– Как
Слова дались с трудом, только бы Виктория не почувствовала моего отчаяния.
– Так будет лучше для нас обоих, – продолжал кромсать душу все тот же беспощадный голос.
Теперь я понял, почему в последнее время она стала где-то подолгу пропадать, поздно возвращаться, а иногда и вовсе не приходила. Каждый раз придумывала какие-то нелепые объяснения. А объяснение было одно: у нее кто-то появился.
– Да, Вика, так действительно будет лучше для нас обоих.
– Мне жаль… Но что ты мне можешь дать?
Понятно! Значит, ее новый ухажер – из состоятельных. Только кто? Банкир? Но банки сейчас закрывают. Сегодня ты еще в полете, а завтра так ухнешься рылом в землю! Или чиновник? Но где гарантия, что его не посадят? Наверное, кто-то из шоу-бизнеса. Виктория всегда мечтала познакомиться с одним из этих отморозков.
Вымаливать у нее любовь? Я не из таких! Не стану уподобляться нищему, подбирающему крохи с барского стола. А она мне давала именно крохи любви.
Уйти! Забыть ее навсегда! Но перед отходом больно укусить!
– Ничего я дать не смогу… – как я терпел, как держал удар?
– Да и ты мне не поможешь в делах. Предпочитаю женщин состоятельных. Извиняться не за что. Наоборот, ты доставила немало удовольствия. Но пора и меру знать. Если захочешь поразвлечься… так, между делом…
– Нет, нет, я уезжаю во Францию.
– Тем более. Говорят, французы помешаны на нетрадиционной ориентации, и мигранты, эти черные тараканы, пользуют их женщин.
– Пока, – она прореагировала столь безучастно, что внутри меня все еще раз перевернулось. Ни в грош не ставит, а ведь почти два года вместе!
И тут мир полыхнул, будто где-то рядом подорвался на бомбе террорист-смертник. Улица потемнела, дома закачались, машины подпрыгивали и переворачивались. Я потерял всякие ориентиры.
Потом пришел в себя. Улица снова стала обычной, водители – на удивление корректными, вежливо останавливались перед пешеходами. Стена, к которой я прислонился, заканчивалась дверью, на которой красовалась табличка:
«Возвращение надежды»
И ниже:
«Бар для тех, кто потерял ее».
Какая надежда! Я и подумать не мог, что какая-то вздорная, остроносая девчонка, для которой деньги, карьера всегда стояли выше нормальных человеческих чувств, будет так сильно выматывать душу. И напрасно я убеждал себя, что есть те, кому еще хуже: у них умирают родители, родственники, друзья, или приходится бежать от
– Ну, ну, успокаивай себя!
«Возвращение надежды»…
Мне необходимо было зайти куда угодно. Почему бы не сюда?
Винтовая лестница уводила вниз. То ли от ее крутизны, то ли от головных спазм я споткнулся, едва не упал. Наконец спустился в небольшое, полутемное помещение, детали которого мне были безразличны.
Белокурая, похожая на восковую куклу, барменша посмотрела с интересом. Я попросил чего-нибудь налить.
– Коньяк? Виски?
– Коньяк, пожалуйста.
– Хорошо.
Я даже не поинтересовался, каким будет мой заказ. Осмотрев помещение, решил забиться в угол. Не хочу, чтобы даже немногочисленные посетители пялились на мое искаженное страданием лицо. Я убеждал себя, что она мне не пара, что Николая Фирсова скоро узнает весь мир. Что новый приятель Виктории вскоре выкинет ее, как ненужную вещь. Ей еще придется пойти на парижскую панель. Посмотрим, как тогда запоешь, голуба!
Но Виктория, дерзкая, безжалостная, опять стояла передо мной и хохотала.
– Прочь… прочь, проклятая лгунья!
Я даже не сразу понял, что сказал это официантке. Пришлось извиниться:
– Я не вас имел в виду.
Официантка безучастно поставила стакан. И тут я заметил, насколько они похожи с барменшей. Еще одна восковая кукла.
«Наверное, сестры?».
Впрочем, интерес к окружающей обстановке был настолько утерян, что я даже не расслышал ответных слов официантки (если она вообще что-то ответила). Кажется, зазвучала песня, но кто исполнитель?.. До фонаря!
– Тебе плевать на все на свете? – точно подмигнула Виктория. – И на себя тоже?
Главное не вступать с ней в диалог. Ведь это не она, а выстроенный в моем больном мозгу фантом. К сожалению, фантом сносил любые преграды, я не мог молчать!
– На себя мне не плевать.
– Ты переживаешь.
– Нет!
– Неправда. Я это чувствую. Ведь сам недавно сказал, что наши отношения – пшик! Что тебе нужна состоятельная женщина, которая бы поддержала твой издательский проект.
– Это правда!
– А думаешь обо мне.
– Два года не проходят даром. Какая-то боль все равно остается. А ты?..
– Мне тоже больно. Даже не представляешь – как!
– Тогда зачем?.. Вернем все как было.
– Невозможно.
– Почему?!
– Коленька, ты так ничего и не понял. Твои проекты – прожекты. Может, ты получаешь моральное удовлетворение. Но нужны еще и деньги. Я молода, красива. И жить мифическим будущим больше не могу. А тут все реально. За этим человеком буду как за каменной стеной. Уеду из России, где ничего хорошего не предвидится. Не увижу больше поголовной нищеты, до смерти надоевших политиков и беспощадной зимы. Я даже русскую речь забуду.