Наблюдая за Большой медведицей
Шрифт:
– Так никто тут с ночи и не спал, – удивилась проводница.
Валенов подавился чаем. У Леи затряслись руки.
– То есть? – спросила Элина.
– Как с ночи?! – закричала Лея.
Эдкевич, между тем, стучал в дверь туалета – тишина. Из другого вагона пришел проводник.
– Молодой человек, вы дверь сломаете, – буркнул он, – санитарная зона, туалет уже закрыт.
– Вы не поняли, там товарищ мой заперся! – возразил Сергей.
– Сомневаюсь, иначе проводник знал бы об этом, – недовольно проворчал мужчина и сам постучал в дверь. –
В ответ – тишина. Проводник достал ключ, открыл дверь – пусто.
– Я же говорил, – усмехнулся он.
Эдкевич смутился, вернулся в купе, и увидел, рыдающую Лею. Элина подавала валерьянку по очереди то ей, то Валенову. Один лишь Дарьян был спокоен, он дремал, сидя в наушниках.
Роман тут же кинулся к Эдкевичу:
– Он в туалете!?
Сергей отрицательно помотал головой. Лея разрыдалась еще громче. Элина принялась ругаться с руководителем, упрекая его в безответственности.
– Ребята, что здесь происходит? – не понял Эдкевич.
– Оказывается, Худогубкина здесь с ночи нет! – ответил Роман. На упреки Элины он не отвечал, растерялся. К такому руководитель готов не был.
Подошел проводник, с которым Эдкевич встретился у туалета, поинтересовался, что тут происходит.
– Пассажир пропал ночью, худенький такой, тут сидел, помнишь? – ответила его толстая коллега.
– У меня в четвертом вагоне пассажиры на одной станции ночью заходили, – подумав, заговорил проводник. – Я видел у торговки с рыбой на перроне парнишку, худющего такого, высокого. Мария Изольдовна из первого вагона уже ступеньку подняла и дала желтый флажок. Отправление объявили, а тот все рыбу выбирал…
– Это точно был Миша, я уверена, – рыдала Лея, – сердцем чувствую!
– Вы понимаете, что мы на вас в суд подать можем? – набросилась Элина на проводницу, – как вы могли такое допустить?!
Проводница стала заикаться, но проводник решил не сдаваться.
– Уважаемые пассажиры, в наши обязанности не входит наблюдение за каждым, кто едет в вагоне. Ваш турист – не ребенок и должен был понимать, что поезд имеет свойство уезжать со станции! – возмутился мужчина.
– Может, выйдем и поговорим? – сурово предложил Могильников. Во всем вагоне перестали орать дети, двое даже описались. У проводника задергался глаз.
– Э-э-э-э, у меня работы много…молоко пригорает! – пискнул он и через мгновение испарился.
Лея зарыдала пуще прежнего.
– Ребята, нужно срочно сходить с поезда и начинать искать Тощего! – Элина решила не упускать момент и проявить свои командирские способности. – Роман Александрович!
– Наша станция через двадцать минут, на ней сойдём, и будем думать, как нам найти Худогубкина, – решил Валенов, посмотрев на часы.
Эдкевич хихикнул. Все посмотрели на него с серьезными лицами. Даже карапуз, которому на вид было около четырех лет, выглянул с верхней полки соседнего купе, и уставился на Сергея – мол, не вовремя ты, брат, засмеялся.
– Вы чего? – не понял Эдкевич, – просто фамилия
В этот момент в купе подтянулись и Кира с Юлианой.
– Привет! – поздоровалась Элина. – Говорят, что в вашем вагоне переполох случился, – она бросила злой взгляд на Валенова, давая понять, что тот во всем виноват, не уследил за порядком, потерял Мишу и поселил девушек в вагон к вахтовикам.
И тут всхлипнула Лея:
– Миша пропал!
– Как?! – опешила Кира…
Этот вопрос остался без ответа. Поезд подходил к станции «Курья нога».
Станция «Курья нога»…
Туристы стоят на перроне. Поезд ушел. Никто не знает, где искать Тощего, с чего начать. Могильников пьёт, держа Мишкин рюкзак. Лея рыдает. Валенов трясется. Эдкевич…пропал.
Решили пройти через вокзал на площадь – ровную площадку с примятой травой, окруженную лесом со всех сторон. К станции вели две грунтовые дороги: справа и слева. Ближайшие деревни «Простоквасили» и «Орочья яма» находились в двух-трёх километрах от «Курьей ноги», о чем свидетельствовали указатели, написанные, по всей видимости, именно курьей лапой.
Перед входом в маленький одноэтажный вокзал со стороны поляны стояла скамейка, на которой сидел, вернее лежал, свернувшийся калачиком человек. Даже за несколько метров было слышно, как он лязгает зубами от холода. Каково же было удивление туристов, когда они поняли, что человек этот никто иной, как Мишка Худогубкин. Лея бросила рюкзак и кинулась к нему. Из-за туч выглянуло солнце и Тощему показалось, будто свет исходит от Леи.
– Мишенька! – кричала та и ревела. Тощий окончательно открыл глаза, посмотрел на девушку.
– Я умер? – с блаженной улыбкой на лице спросил он. Лея дала ему пощечину. Тощий поморщился, почесал щёку и медленно поднялся, обнимая себя.
– Ребята? – удивился Тощий, – это, правда, вы?
– Как тебя угораздило, чудак? – холодно процедил Дарьян, сняв наушники.
– А я думал, что я умер, – заикаясь и дрожа, пробормотал Тощий, – дайте мне что-нибудь тёплое, пожалуйста.
Лея второпях вытащила из своего рюкзака свитер, надела его на Мишку и обняла. Дарьян достал термос, налил в кружку горячего чая, предложил Мишке, но Могильников остановил его и вместо чая сунул Тощему свою флягу со спиртом. Дарьян закатил глаза, отошел от остальных на несколько метров, попивая чай и осматриваясь. Тощий сделал пару глотков. Юлиана фыркнула и принялась ловить связь.
– Как ты здесь оказался-то? – спросила у Мишки Кира.
– Лучше не спрашивайте…– дрожащим голосом просипел Мишка. События пережитой ночи стояли у него перед глазами: паника, тишина, машина, незнакомец, медведь, инспектор полиции, алкоголик, лошадь, курица, шизофреник, озеро, овраг, ливень… Благо, он помнил название станции, на которую должен прибыть поезд с туристами.
– А почему ты в здание вокзала-то не зашел? Там все-таки теплее, – спросила Элина.
– Вокзал закрыт. Дверь входная заколочена…– выговорил Тощий.