Наблюдающее Я
Шрифт:
Мистицизм настаивает на том, что человек обладает врожденной способностью познания смысла своей жизни и природы своего реального Я. Это прямое знание – интуитивное, – не опосредованное разумом 11 или органами чувств. Слово «интуиция» восходит корнями к латинскому intueri – смотреть на что–то или в сторону чего–то, созерцать. Типичное словарное определение этого понятия гласит: «Акт познания или способность познавать без участия рациональных процессов: непосредственное познание» [4]. Термин «интуиция» использовался при описании такого процесса приобретения знания, который не является сознательным мышлением и протекает, минуя
11
Хотя слово «разум» определяется по-разному, особенно в философии, мы здесь будем им пользоваться в следующем значении: “Интеллектуальный процесс поиска истины или знания посредством выводов, сделанных на основе фактов или логики” [3]. – Прим. автора.
В сущности, интуиция – древнее понятие. Из истории известно, что человеческие существа иногда узнавали больше того, что им могли сообщить органы чувств. Такое необъяснимое знание связывалось либо с божественным вмешательством, как в случае пророчеств, либо с особыми квазимагическими способностями, которыми обладают лишь немногие индивиды, например ясновидцы или великие ученые. Этот «дар» долго считался достоянием богов или духов, а не врожденным наследием обычных мужчин и женщин. Немногие всерьез рассматривают внезапные проблески интуиции как низшие проявления способности, которую можно развить до такой степени, что она станет надежным каналом доступа к знанию.
В космологии и психологии западной науки нет места никаким средствам познания, помимо рационального разума и ощущений, и поэтому существование источника информации, функционирующего за пределами интеллектуальных и сенсорных возможностей, представляется нам невозможным. Мы не способны представить себе иного способа приближения к истине. В самом деле, мы не заинтересованы в том, чтобы бросать вызов научному рационализму или искать новые пути, ведущие к знанию, поскольку смогли добиться значительного контроля в области физики и биологии. В конце концов, что еще там может быть? Ответ – интуиция.
«Мы приходим к понятию интуиции через осознавание недоступных нашему сенсорному опыту концепций – мы знаем больше, чем это возможно»[5].
Тысячелетиями мыслители бились над решением вопроса, каким образом мы можем знать больше, чем должны были бы. Они придавали понятию интуиция разные значения, каждое из которых отражало конкретную теорию или область знания и основывалось на базовых допущениях какой–либо конкретной культуры. Краткий исторический обзор позволит выяснить, откуда произошли разнообразные смыслы, лежащие сегодня в основе самого понятия интуиции, и какое отношение имеет то или иное значение к разным воззрениям на человеческое сознание.
В «Меноне» Платона Сократ говорит:
– Итак, душа, будучи бессмертной, множество раз рождаясь заново, уже видела раньше все, что существует, в этом ли мире или в загробном, и обладает знанием того и другого мира. Неудивительно, что она способна восстановить в памяти то, что некогда знала ибо все изыскания и любое обучение— не что иное, как припоминание [6].
Такое припоминание было названо интуицией, потому что оно не связано с использованием интеллекта или чувств. Это скорее процесс восстановления: мы уже знаем и поэтому распознаём истину. Если быть точными, то платоновское определение не совсем тождественно понятию интуиции в мистицизме. В последнем случае это означает восприятие более высокого уровня, чем понимание геометрической аксиомы или общепризнанное представление о «добре». Более того, мистическая интуиция не дана с рождения, ее нужно развить. Но Платон мог прибегнуть к подобному определению в обучающих целях – всего лишь как к способу передачи другого, сходного понятия. Такое предположение оправдано, потому что в других фрагментах, особенно в отрывке из «Государства», где приводится метафора пещеры, подчеркивается
…природная сила, способность к учению обитает в душе и подобна глазу, который не может обратиться от тьмы к свету, если все тело не повернется [к источнику света]. Инструмент познания должен приникнуть к бытийным вещам, тогда душа постепенно обретет способность мало–помалу выдерживать свет истинного бытия и взирать на самое яркое [7].
Так, если человеческие существа перестанут сосредотачиваться на тенях, то с помощью силы, более высокой, чем ощущения и обычный разум, они смогут воспринять некую извечную истину.
Во взглядах народа хопи, обладающего такими же древними корнями, как и древнегреческая цивилизация, мы можем обнаружить удивительные параллели с высказываниями Платона. Традиция хопи повествует о том, что люди отпали от благодати и стали чувствовать себя все более и более отделенными от земли, животных и друг друга в результате того, что забыли свою истинную природу и предназначение. Возвращение к благодатному источнику осуществляется через обретение соединенности с ним. Согласно верованиям хопи, в районе макушки у человека существует психофизиологический вибрационный центр, воспринимающий указания Великого духа. Этот центр служит своего рода проводником – он «видит» то, что недоступно другим органам чувств. Люди, у которых «врата открыты», не забыли о своей связи с божественным и продолжают восхвалять его. В какой бы эпохе ни жил такой человек, он обретает спасение, потому что способен слышать веления Духа [8].
Почему же мифы хопи обнаруживают параллели со взглядами Платона? Труды Платона интерпретировались по–разному, но, с точки зрения мистической науки, он учил, что к основной истине приходят интуитивно, а не логически. Его диалоги не преследуют цели что–либо «доказывать»; они скорее сообщают о восприятии, сходном с мистическим, не являющимся собственностью или прерогативой какой–то одной культуры или эпохи. И у греков и у хопи глубинное понимание истинных целей человечества было сходным. В их учениях упоминается особого рода «постижение», к которому приходят не посредством чувств и не с помощью разума; оно интуитивно и охватывает разные культуры и времена.
В XVII веке Спиноза более, чем другие философы, приблизил определение интуиции к мистическому. Он различал знание, получаемое через чувственное восприятие, всестороннее осмысление наблюдаемого феномена («мнение» и «знание»), и высшую стадию человеческого познания, на которой вселенная понимается как единая целостная система, где все взаимосвязано. Это высшее знание он назвал интуицией – постижением, которое вырастает из эмпирического и научного знания, но превосходит его. В сущности, это есть знание Бога. По Спинозе, Бог имеет различные «манифестации», каждая из которых – часть единой системы, а ее элементы находятся в гармонии между собой. Рациональный разум расширяет поле зрения для интуитивного видения, но не в состоянии провидеть, подобно интуиции [9].
Кант полагал, что привычно понимаемые пространство и время абсолютно истинны, подобно аксиомам геометрии, и существуют как «категорический императив», первичный по отношению к логическому мышлению и ощущениям. Он считал понятия пространства и времени продуктом «чистой интуиции» 12 .
К несчастью для философии Канта, современные математики и физики показали, что базовые геометрические аксиомы, на протяжении веков считавшиеся незыблемыми, представляют собой лишь относительные истины. Все зависит от системы отсчета. Обычные понятия пространства и времени, как выяснилось, являются делом привычки – повторением прежде заученного образца. В сходном ключе Рихард фон Мизес цитирует Гонзефа: « …законы логики и здравый смысл – не что иное, как абстрактная схема, в которую помещают мир конкретных объектов» [11].
12
Бертран Рассел отмечает, что словом «интуиция» в данном случае неправильно переведено немецкое Auschauung, которое означает «взгляд» или «воззрение». Пространство и время, согласно Канту, существуют априори в том смысле, что являются частью аппарата восприятия. Из их существования для Канта не следует, что существует иная реальность или иной канал получения знания [10]. – Прим. автора.