Наблюдения, или Любые приказы госпожи
Шрифт:
Она остолбенела от потрясения и потому увидела, что произошло в последующие секунды. Женщина вскинула лопату и обрушила град ударов на голову и плечи преподобного. Он повалился на четвереньки и пополз прочь, взывая о помощи, но слабым, еле слышным голосом. Женщина шла за ним, продолжая колотить его лопатой, выкрикивая проклятия и обзываясь ужасными словами (какими именно миссис Белл не уточнила, сказала только, что они начинались на букву «х» и «ё»).
Преподобный же мистер Гренн после первого удара по голове почти ничего не помнит. Смутно помнит, что на него сыпались удары, пока он полз по
По счастью через несколько секунд Энни Белл опамятовалась и нашла в себе силы возопить о помощи. У слышав крик, женщина в капоре резко повернулась, не выпуская лопаты из рук, и уставилась на окно. Только теперь миссис Белл ясно разглядела ее лицо. Будучи новым человеком в Соплинге, она не узнала женщину, но она никогда не забудет ее взгляд — «холодный взгляд убийцы», так она выразилась. Испугавшись за свою собственную жизнь, она завопила пуще прежнего. Женщина пристально всмотрелась в нее, словно пытаясь понять кто она такая. А потом вдруг потеряла к ней всякий интерес, бросила лопату на землю и пошла прочь.
К этому времени крики миссис Белл уже привлекли внимание и какие-то люди спешили от фонтана к переулку. Заслышав топот, женщина подобрала юбки и пустилась бегом. Когда помощь подоспела во двор, миссис Белл указала направление, в котором убежала злодейка, и несколько мужчин и мальчишек бросились в погоню. Однако они вскоре вернулись. Похоже, напавшая на преподобного особа растворилась в воздухе — ну или в лесочке за зданием ложи «Вольных садовников».
Священника отнесли к фонтану, где доктор обмыл ему голову, осмотрел и перевязал раны. Тогда преподобный Гренн был еще не в состоянии говорить. Тяжело потрясенный, он мог только беззвучно открывать и закрывать рот точно рыба, издавая булькающие звуки горлом. Поэтому назвать имя преступника он не мог, только все время показывал пальцем на господина Джеймса, но никто не понимал что он хочет сказать, поскольку господин Джеймс весь день был на виду у всех и никак не мог быть повинен в нападении.
На Перекресток привели жену углекопа, миссис Белл. Она описала сцену, увиденную из окна, но тогда ей никто особо не поверил. В конце концов она была новым человеком в деревне. Вдобавок представлялось весьма сомнительным, чтобы подобные насильственные действия совершила женщина. И уж конечно никто не связал рассказ про бедно одетую женщину в старомодном капоре с миссис Арабеллой Рейд (даже господин Джеймс, который в то время был совершенно убежден, что жена сидит взаперти в своей комнате в «Замке Хайверс»).
В толпе возбужденно переговаривались, строя догадки, кто же сотворил такое и почему. Вслух все выражали ужас и негодование по поводу столь жестокого нападения. Однако преподобный (хотя и доброжелательный с виду) за долгие годы умудрился насолить почти всем в деревне и многие из присутствовавших сами с удовольствием задали бы ему крепкую взбучку. Посему про себя иные удивлялись не столько тому, что кто-то избилсвященника, сколько тому, что никто не сделал этого давно и неоднократно.
Где же тем временем была Бриджет (или миссис Кирк, как думала Дженет Мюррей)? Дженет сказала Арабелле, что миссис Кирк пошла со всеми на церемонию
В течение дня Хендерсон часто заглядывал в таверну, но он был слишком поглощен приготовлениями, происходившими на кухне и в столовой зале наверху. Он видел группу мужчин за столом в углу и сидевшую с ними ирландку, но никак не связал последнюю с женщиной, о которой его спрашивали немногим ранее.
Около двух часов к изумлению честной компании в таверну ворвался востроносый щуплый мужичонка из местных ткачей и потребовал кружку бренди для медицинских надобностей. Он сообщил, что банда чертовых папистов раскроила череп преподобному Гренну (покамест все сошлись на таком мнении, потому что рассказу миссис Белл никто не поверил, а преступника еще не задержали).
Посетители «Лебедя» поспешили вон из таверны. Несколько из них — вероятно католики — тотчас дали деру, испугавшись возмездия. Остальные последовали за востроносым ткачом, чтобы посмотреть из-за чего шум. Бриджет (несомненно помалкивавшая насчет своего вероисповедания) пошла с ними. Толпа на Перекрестке разрослась, поскольку слух о происшествии мигом разлетелся по всей деревне, а жестокое нападение всегда гораздо интереснее, чем пара снобов произносящих речи. Люди в задних рядах отчаянно старались рассмотреть что там творится впереди, и Бриджет скоро затерялась в толпе.
В центре всего этого группа джентльменов (в составе Дункана Гренна, Макгрегор-Робертсона, мистера Флеминга и господина Джеймса) стояла над священником, сдерживая напор толпы. Преподобный сидел на земле, прислонившись спиной к основанию фонтана. Он выглядел очень слабым и беззащитным. На голове у него была временная повязка. Кто-то накрыл его одеялом. Бренди передали доктору, который присел на корточки и поднес кружку к губам раненого.
Сделав несколько больших глотков, преподобный Гренн поперхнулся и закашлялся.
— Фу! Тьфу! — проговорил он, и это были первые почти внятные звуки, им произнесенные.
Макгрегор-Робертсон подался ближе к нему.
— Кто это сделал, Арчи? Кто это был?
Преподобный медленно поднял глаза и с явным изумлением уставился через плечо доктора на толпу. Потом перевел взгляд на стоявших рядом джентльменов и при виде господина Джеймса вдруг вздрогнул и судорожно вздохнул. Одни говорили, что на лице у него отразились недоумение и страх. Другие утверждали, что оно приняло ошеломленное выражение. А третьи считали, что преподобный, пускай и вправду крепко избитый, слегка актерствовал и получал известное удовольствие от того, что стал главным героем разворачивающейся драмы.