Набоши
Шрифт:
– Ладно, спасибо, – кивнула Марина и стала спускаться.
– Мариша, как бабушка? Передай ей, что завтра танцы на Дэ-Ка, я за ней зайду.
Холодок пробежал по спине. Слова прозвучали настолько нелепо и неуместно, что Марина чуть не задохнулась от внезапного приступа тревоги. Сердце забилось быстрее, мысли метались.
– Бабушка уме…, – начала она, но решила не продолжать, – Хорошо, – и вышла на улицу.
С неба всё ещё сыпалась неприятная морось. Распущенные каштановые волосы раздражающе завивались. Идти в квартиру совсем не хотелось. Было желание прямо сейчас
«Боль уходит, если её пере-жить, – она вспомнила все трудности, – но если бегать, то рано или поздно боль догонит».
И снова затхлый подъезд и квартира, пропитанная старостью и смертью. Марина нерешительно заглянула в дальнюю комнату. Казалось, бабушка всё ещё лежит на кровати, стонет и кряхтит – ждёт внучку четвертый год. Но там, конечно, никого не было. Только потемневшее покрывало на вмятом матрасе, полотенца на спинке, пыльная лампа на тумбочке и выцветшие от времени рецепты.
Душно, затхло. Марина распахнула окно, вышла и плотно закрыла дверь, чтобы не тревожить призраков воспоминаний. В шкафу отыскала постельное и разложила диван. Снова попробовала позвонить Оле, тёте Вике, дяде Ване. Скинула в общий чат припасённый заранее мем с собакой-улыбакой. И только мама ответила смеющимся смайликом.
– Да что ж такое, – прошептала Марина, присмотрелась к окнам Кулибиных и воскликнула, – ну вот, опять!
Снова дёрнулись шторы в Олиной комнате. И если в первый раз можно было сказать, что это сквозняк, то сейчас точно нет! Ткань замерла так, будто её кто-то держит.
«Оля, я вижу, что ты дома» – быстро напечатала Марина.
«Объясни, что происходит?»
«Что за письмо?»
«Заходи ко мне, давай поговорим»
«…»
«Я переживаю»
На все сообщения моментально две галочки и нет ответа.
– Да чёрт тебя побери! – Марина швырнула смартфон на диван и зашторила окна, – Не хочешь и не надо!
Раз чуда не случилось, она решила прогуляться до магазина и запастись едой. К тому же, от заказчика вчера пришли правки по логотипу. Лучше заняться работой здесь, чем терять восемь часов на дорогу домой. Автобус, электричка, такси…
«Переночевать со своими страхами, – усмехнулась Марина, – может, пройдут наконец».
Вечер прошел рутинно, а ночью даже получилось выспаться. Наверное, усталость и переживания взяли своё.
«Придётся звонить Никите» – поняла Марина едва проснувшись и надула губы. Не хотелось. После того, как в одиннадцать лет он признался в любви, дружить не получалось. Хотя раньше они втроем, вместе с Олей, были не разлей вода. Лазили по гаражам, подкармливали дворовых собак и шастали купаться в озере когда знали, что всех родителей долго не будет дома.
В семнадцать они пару раз виделись с Никитой, но всё было неловким, неуютным. Не дружеским. Больше напоминало прогулки с нелюбимыми родственниками – и обидеть не хочется, и общаться трудно.
«Всем
Она нашла контакт в телефонной книге и сразу набрала. Гудок, второй. Сбросила. Встала у окна. Возле подъезда копошился в палисаднике Петр Васильевич, сосед сверху. Пожилой сантехник считал себя ответственным за красоту в их дворе. Сколько Марина помнила, каждое утро он прихорашивал цветник под окном. Но сейчас клумба не выглядела ухоженной. За невысокой покосившейся оградой росла высоченная трава. И среди неё торчали едва заметные красные, жёлтые и белые хризантемы и георгины.
Взгляд на дом напротив. Второй этаж. Левое окно Кулибиных. Сквозь тонкую занавеску виднелись зеленые шкафчики. Марина снова посмотрела на соседа и тут же – опять на Олины окна. На кухне кто-то стоял! Очертания нечеткие, будто это призрак, а не человек. Но силуэт очень похож на подругу – тонкий, стройный, невысокий.
За считанные секунды Марина преодолела путь подъезд-дорога-подъезд-второй этаж и снова изо всех сил тарабанила в крепкую железную дверь. И. Тишина. Разочарованная она вышла на улицу.
Пётр Васильевич тащил две баклажки воды. Он был в рабочем комбинезоне, ботинках с толстым слоем налипшей грязи и синей кепке от давно забытой всеми политической партии. Заприметив Марину, старик остановился, с прищуром глянул на гостью. Суровое морщинистое лицо расплылось в улыбке и он кивнул.
– Здравствуйте! – поздоровалась Марина, – Как вы тут?
Она увидела, что в высокой зелени прячутся птицы из окрашенных в белый покрышек и добавила:
– Очень красивые лебеди.
– Да… Прилетели на зиму, – усмехнулся сосед и поставил ношу, – А мы тут потихоньку, потихоньку…, – открыл один бутыль и устремился в палисадник.
– А зачем поливать? Вчера же дождь был, – поинтересовалась Марина.
– Земля сухая, сухая, а цветы как люди, без воды никак, никак…, – объяснил Пётр Васильевич.
Марина посмотрела куда указывал старик и не нашла подтверждения его словам. Земля походила на болото, где вместо камышей торчали вялые стебли цветов и сорняки.
– Ну… Понятно, – кивнула Марина и едва хотела спрятаться от окружающего безумия в подъезд, как вспомнила:
– Пётр Васильевич, у вас, кажется, были ключи от квартир тридцать девятого? – она указала на соседний дом, – Можете дать от Кулибиных? Оля попросила вещи забрать.
– Не положено, не положено, – отказал сантехник.
– Почему? Мы с ними почти как родственники, – возмутилась Марина.
– Почти. А только мне откуда знать что тебе там надо? Вынесешь технику, а отвечать потом мне…, – говорил он между делом, с паузами, резко выдыхая, – отвечать мне…
Марина ушла не попрощавшись и твёрдо решила дозвониться до Никиты. Сейчас она понимала: друг детства водился с девчонками потому, что ему надо было чем-то восполнить отсутствие матери. А затем вырос и осознал, что смерть – это когда кто-то уходит безвозвратно и никак это не изменишь. От таких мыслей Марине становилось легче. С ними не гноилось чувство, что их дружба разрушилась из-за неё.