Начальник для чародейки

Одинцова Алиса Вадимовна

— Не сопротивляйся, — шепчет он севшим голосом, избавляясь от рубашки. Внутри поднимается волна возмущения, я упираюсь ладонями ему в грудь и чувствую, как бешено стучит сердце. Эйрик наклоняется, силой преодолевая препятствие моих рук, я ощущаю, как слаба рядом с ним. И уступаю… Снова поцелуи, отнюдь не нежные. Кусаю до крови. Он отстраняется и слизывает алую капельку с губ. Улыбается, а я вижу свое отражение в его затуманенных глазах и чувствую себя абсолютно счастливой.

— Эйрик… — Не прошу, а требую. Не умею просить.

Наконец он стягивает с меня одежду, одним движением стаскивает к краю стола. Я подаюсь вперед, но он все так же удерживает меня, склоняясь сверху. В коридоре голоса. Это Баот с Бадарном толкутся возле двери кабинета. Краем сознания

я понимаю, что поздно, но беспокойно ерзаю под ним.

— Тише, — шепчет мне в приоткрытые губы. — Я закрыл дверь.

— Как предусмотрительно с твоей стороны, — говорю с придыханием. Он усмехается, я слышу, как падают на пол его брюки. Сопротивляться больше не хочется. Меня охватывает ощущение нереальности происходящего, пульс бьется где-то в висках, а ноги предательски подрагивают то ли от возбуждения, то ли от мандража. Назад пути нет. Я обнимаю Эйрика, прижимаю к себе так крепко, как только могу, и чувствую, как он входит в меня ровным, уверенным движением. Я напрягаюсь, обхватывая его, и едва сдерживаю крик. Нельзя. Нас все еще могут услышать. Эйрик замирает во мне на мгновение, в сумраке кабинета вглядываясь в мои глаза. А затем начинает двигаться, сначала медленно и осторожно, но все резче с каждым толчком вдавливая меня в столешницу и заставляя стонать от удовольствия.

— Сильнее, — приказываю я и кладу руки ему на ягодицы, направляя.

Тяжелый стол со скрипом отъезжает на несколько дюймов, и чашка с моим недопитым кофе разбивается о паркет. Я забываю, что нужно вести себя тихо и почти срываюсь на крик. Он поспешно закрывает мне рот поцелуем, не останавливаясь ни на секунду, проникая глубже.

— Сильнее? — иронично и чуть хрипло отзывается Эйрик, отрываясь от моих губ.

Вместо ответа кусаю его в шею, почти до крови, но вижу, что ему нравится. Я тону в его нежности, в его страсти и удивляюсь, почему мы не сделали этого раньше. Я часто дышу, глотаю ртом воздух, растворяюсь в его объятиях, пока внутри зарождается пожар, а он шепчет мне на ухо какую-то чепуху вперемежку с пошлостями, целует, прижимает к себе.

Наслаждение было таким пронзительным, что походило на боль. Я цепляюсь пальцами за спину Эйрика, притягивая его к себе, прижимаясь к нему бедрами, ощущая, как низ живота стягивает острая судорога и расползается по телу жаркой волной. Где-то на задворках сознания слышу, как он стонет сквозь зубы, опускаясь на меня всем весом своего тела. Я не могу пошевелиться, но мне нравится чувствовать дрожь в его мышцах и горячее дыхание над ухом, вдыхать запах его кожи…

Несколько минут мы приходили в себя, лежа на столе среди измятых бумаг и чернильных пятен. Мне было хорошо и немного неловко.

— Они все еще там? — спросила я первое, что пришло в голову.

— Кто? — удивился Эйрик, а потом вспомнил. — А… Баот с Бадарном… Черт, я не знаю.

Мы переглянулись и покосились на дверь, как дети, которых вот-вот поймают за разглядыванием непристойных картинок. Я осмотрела свою одежду, вернее, то, что от нее осталось. Брюки пребывали в относительной целости, а вот рубашка сплошь в темных разводах, на ней не хватало четырех пуговиц. Руки тоже были в чернилах.

— Думаю, в таком виде лучше не показываться коллегам.

— Выведем тебя через черный ход, — кивнул начальник тайной службы.

— А ты?

— У меня есть запасная одежда.

Ну да, точно.

— Держишь специально для таких случаев? — хитро сощурилась я, прекрасно помня, как он переодевался после стычки с Черным Лоа. Эйрик тихо рассмеялся и притянул меня к себе, целуя в висок. Кажется, я начинаю к этому привыкать.

ГЛАВА 13

Зиррод

После вчерашних упражнений в кабинете Эйрика мышцы приятно ныли. Я растянулась на кровати, стараясь продлить мгновения сладкой дремы. И чего мне не спится? За окном едва-едва бледнел рассвет, до начала рабочего дня успею еще три раза выспаться. Я спустилась на кухню, приказала слуге сварить кофе, а сама легла на диване в гостиной, закинув ноги на мягкую спинку. Есть что-то

волшебное в том, чтобы проснуться раньше остального города. Не скрипят колеса омнибусов и кебов, не доносятся зазывания голосистых лоточников, не слышны писк играющей мелюзги и сдержанная брань обворованных господ… От раздумий меня отвлекло тихое постукивание. Ко мне гости. В такое время? Я выглянула из-за занавески и лишь затем пошла открывать дверь.

Передо мной стоял Джерласс и глядел хмуро, исподлобья. Вот кто не любитель ранних подъемов, так это Призрак. Я вдруг подумала: а не в курсе ли он, что было между мной и Эйриком? Сонно уставилась на него, облизывая распухшие от поцелуев губы. Нет, определенно нет. Он вряд ли стал бы ревновать, ведь накануне сам доказывал, что начальник тайной службы ко мне неравнодушен.

— Джер… Четыре утра. Что-то случилось?

— Впусти меня, — коротко потребовал он.

— Ты что, вампир, раз тебе нужно персональное приглашение? — Зевая, я отступила на шаг назад, давая ему возможность пройти, когда почувствовала легкое жжение вдоль позвоночника. Должно быть, руны среагировали на присутствие источника.

— Так ты пустишь меня? — повторил Джерласс с какой-то непривычной, звенящей интонацией. На кухне раздался грохот — Кровавый Сандвич уронил турку. Спросонок я плохо соображала, но удивилась, почему это слуга-зомби не вышел к своему создателю. Может, нужно обновить связь? А то как бы он не вышел из-под контроля.

— Ну, что ты там сто… — осеклась на полуслове. Когда я обернулась к двери, Джера там уже не было.

* * *

Пробуждение было мучительным. Спина горела огнем, казалось, руны прожгут дыру во мне и в кровати. Я совершила быструю пробежку в ванную, чтобы окатить спину прохладной водой, но такая закалка помогла мало. Какое-то время я просто лежала на животе, пока Кровавый Сандвич хлопотал на кухне, и прокручивала в голове свой странный, противно реалистичный сон. Казалось бы, после того что было между мной и Эйриком, должно сниться совсем не это. И руны, раньше реагировавшие лишь на прикосновение чужой магии, вдруг полыхнули ярче обычного. Что-то не так…

К сожалению, никаких других изменений после ритуала я так и не заметила. Может, установившаяся между мной и Джером магическая связь помешала активации? Но как? Что же, эксперименты редко удаются с первого раза. Возможно, нам троим придется провести еще один сеанс, чтобы исправить ошибки.

Сегодня мне везло. Прежде чем я успела позавтракать, мое тело скрутило продолжительным спазмом. В глазах стало очень темно, я упала на пол, хватая ртом воздух в тщетной попытке вдохнуть. Горло свело судорогой. Рядом свалился Кровавый Сандвич, широко раскинув руки и вперив в меня взгляд немигающих мертвых глаз. Тарелка овсянки, которую он нес к столу, разбилась, и каша растеклась под ним, как лужа рвоты. А потом все закончилось. Я лежала на спине и смотрела в потолок, не веря, что снова могу дышать. Бессмысленно шарила пальцами по полу, обводя царапинки и трещинки в полу. В груди поселилась тяжелая, давящая боль, но через несколько минут все прошло. Осталось лишь небольшое головокружение, дубовый паркет, забрызганный овсянкой, и обесточенный зомби.

Я знала, как ощущается удар молнией. И знала, что этому природному явлению неоткуда взяться в моей кухне. Это случилось с Джером. То, что Кровавый Сандвич упал, лишившись подпитки от своего создателя, подтверждало мою догадку. Что произошло? Мог ли мой сон быть предупреждением? Черт, говорила же Призраку не лезть в неприятности…

С трудом я преодолела расстояние от кухни до гардеробной и надела первый попавшийся костюм. С каждым шагом двигаться становилось легче, но, стоило немного ускориться, появлялась одышка, будто меня и впрямь ударило током. Уже перед самым выходом хлынули образы. Не мои, Джерласса. Блестящие шкуры на стенах, камин, обложенный жадеитом, и опрокинутая бутылка бреннивина… Снова сковывающее ощущение спазма, но не такое яркое, будто бы приглушенное восприятием разума. Последнее, что наблюдала, — безучастное лицо Ульва, склоняющееся надо мной. Над Джером.