Начальник милиции 3

Дамиров Рафаэль

А так я его втихаря приберу. И проверить шприц все же как-то надо. Для начала пальчики на нем поискать.

Я взял у криминалиста бумажный пакет, вернулся к тому месту, где лежала находка. Аккуратно, почти не касаясь корпуса, подковырнул шприц травинкой и закатил в пакетик. Понес его к гаражу. Пока шел, старался даже не дышать, мне казалось, что любое неосторожное движение сотрет к чертям все следы, даже через бумагу.

Пока следак возился с писаниной, я отозвал в сторонку Загоруйко.

– Слушай, Валентин, ты слышал

наш разговор с этим? – я кивнул в сторону следака в синем мундире. – Лесником?

– Ну да… – кивнул тот. – Александр, если ты хочешь знать мое мнение, то я считаю, что шпиц все-таки надо было изъять, по крайней мере, чтобы исключить его из вещдоков после проведения комплекса исследований по нему. Но, согласно ведомственному приказу, старшим оперативной группы является следователь, и он вправе…

– Стоп, Валёк, половые проблемы нашего Федора Леонидовича меня мало волнуют. Ты просто помажь дактилоскопическим порошком шприц. Глянь на предмет пальчиков.

– Александр, – эксперт со спокойствием заправского лектора снова затянул свою процессуальную шарманку. – Я не имею права самостоятельно, без протокола следователя или лица, производящего дознание, собирать вещественные доказательства и…

– Да пофиг на доказательства, – приглушенно шикнул я на Загоруйко. – Ты мне баланду не трави. Просто сделай красиво – помажь пузырик и всё. Делов-то…

– Без протокола? – вытаращился на меня Валентин, линзы очков делали его глаза еще больше.

– Без протокола.

– А так можно?

– Нужно, Валя!..

– Ну не знаю… – замялся тот. – Это ж нарушение процессуальных норм…

– Валентин, ну это как будто твоя мама сейчас сказала, – хитро прищурился на него я. – Кажется, я даже голос её слышал.

– М-м… В каком это смысле? – насторожился Загоруйко.

– Мне кажется, что ты живешь только по ее указке.

– При чем тут это? – Валентин поморщился, будто вспомнил что-то неприятное, но тут же снова натянул на лицо свою привычную флегматичность.

– При том, что мама у тебя во всем рулит. В твоих поступках, в повседневной жизни, в принятии тобой важных и не очень важных решений.

– Не понял, Александр, – одна бровь эксперта поползла вверх.

Зацепил я его такими высказываниями.

– Ну вот смотри… можно сказать, что некий надзирательный образ матери проецируется у тебя сейчас в нормы процессуального законодательства. Которые ограничивает твои действия и не дают самостоятельно принимать решения. И так происходит в любой сфере – ты неосознанно представляешь себе некие ограничения, связывая их с образом матери.

Я высказывал очевидные постулаты психологии моего времени, но сейчас это выглядело очень необычно и авторитетно. К психологу в СССР никто не ходит, не принято. Да и сама психология перестала в Союзе считаться лженаукой не так уж давно. И Валентин слушал меня – смотрел в сторону, но слушал явно очень внимательно.

– Вот смотри… – продолжал

я наседать. – У тебя девушка есть?

– Девушки у меня нет, – проговорил Валя, причем теперь уже охотно.

Значит, проникся моими словами и пытался понять мысль, которую я хотел до него донести. Надеюсь, он интересовался не из научного любопытства.

– Во-от! – я поднял палец вверх. – А почему нет?

– Ну-у… Как-то не сложилось.

– А я тебе скажу почему, – заговорщически проговорил я.

– Почему? – затаил дыхание Валя.

Все же он оказался не робот, и этот вопрос его тронул.

– Потому что, лишь только ты посмотришь на девушку, у тебя сразу в голове всплывает фраза: «А что скажет мама?» Я прав?..

– Да, – ошарашено кивнул Загоруйко. – Но откуда ты знаешь? Как? Погоди… Стоп… Я, кажется, понял… Ты специально обученный человек…

– Что?

– Ты… – он сглотнул, – внедренный сотрудник КГБ.

– Чего? – тут уж мне пришел черед удивляться.

– Я слышал, что в системе органов госбезопасности есть специально тренированные сотрудники, которые разбираются в тонкостях психологии, видят, что называется, людей насквозь и обладают другими неординарными навыками.

– Блин, Валёк, тормози, остановка, приехали… Какой я на фиг агент? Я же после школы милиции, я приказом оформлен в органы, у меня личное дело в кадрах лежит, там все запросы, проверки и характеристики имеются.

– Вот как раз в органы вашего брата и внедряют, чтобы контролировать некоторые скользкие моменты, подведомственные милиции. А личное дело – сформировать можно какое надо. Все легендируется и бумажками оформляется. Причем подлинными.

М-да… Вот уж где Остапа понесло.

– Сам подумай… Если бы я был из КГБ, я бы в главке сидел, – хмыкнул я. – А не в этом Зарыбинске.

– Ну не знаю, ты же и был в главке, а потом тебя как-то странно перевели… с офицерской должности на сержантскую. И сколько раз я за тобой замечал неординарные методы работы. Я думал, ты передовой опыт изучаешь, а оказывается, все гораздо сложнее. Но я хочу, чтобы ты знал…

Он перестал смотреть в сторону и перевёл на меня взгляд своих глаз, которые, кажется, за эти две минуты они стали ещё огромнее.

– Я никому не скажу. Все понимаю, гостайна, Родина требует. В конечном счете, мы одно дело делаем, Александр Александрович…

– Ну вот и отлично, – тихо проговорил я, распрямился и приосанился. – Ни слова никому больше об этом. Я капитан госбезопасности Морозов. С этого момента ты поступаешь в мое распоряжение. У меня здесь важное задание, пока не могу ввести в курс дела, сам понимаешь, подписка о неразглашении, инструкции. Дело затрагивает интересы не только нашей области, но и… – я с многозначительно потыкал указательным пальцем в небо. – Так что, лейтенант Загоруйко, будьте бдительны и готовы к выполнению особых поручений. Я доложу о вас руководству.