Начальник милиции. Книга 3
Шрифт:
Вошел в полумрак его кабинета и тут же запер за собой дверь на шпингалет. Валентин иногда запирался, когда проявлял пленку или печатал фотки, чтобы нежданные посетители не засветили процесс.
— А я как раз тебя хотел позвать, — Загоруйко снял очки и стал их тереть платком. — Представляешь! Я установил, чей это палец. А зачем ты запер дверь?
Но я не слишком прислушивался к тому, что он говорил.
— В общем, так, Валентин, для тебя сейчас срочное дело есть. Слушай и не перебивай. Против меня хотят сфабриковать уголовное дело, чтобы вывести из игры, возможно, даже в розыск объявят.
—
— Не могу, пока не могу. Сам понимаешь, что я глубоко залегендирован и внедрен в органы МВД, нельзя из-за какой-то ерунды засветить все.
— Уголовное дело — это для вас ерунда? — обмер тот.
— Выпутаемся, не в первый раз уже, — тут уж я сказал правду. — Но мне нужна твоя помощь.
— Конечно, я готов. Что нужно делать?
— Иди сейчас в кабинет Купера и посмотри на столе бумаги. Что-то должно на меня быть. В плане того, за что меня хотят задержать. По мою душу прибыли областные, я пока что улизнул. Но мне интересны подробности.
— В кабинете Купера… вроде как, проводить нелегальный обыск? — голос Валентина дрогнул.
— Не обыск, а добудь мне оперативную информацию, с ней мне проще будет выкрутиться. Сам понимаешь, что я мог бы позвонить своему руководству, а то позвонило бы вашему, и дело в шляпе, но я же говорю, тогда мне придется выйти из тени. Я должен справиться своими силами на местном уровне. Понимаешь?
— Понял… Но… Но как я там обыщу все? А если Купер там?
— Нет его, он сейчас в дежурной части, скорее всего, ориентировки на меня рассылает.
— А если он зайдет?
— Ты боишься? В тот момент, когда Родина так на тебя надеется, Валя?
— Нет, но я должен оценить риски, определить вероятность случайных событий, возможные альтернативы и сопоставить…
— Стоп, стоп, стоп! Эк тебя понесло. Отставить теорию вероятностей. Валентин, если бы каждый, кто совершает героический поступок, руководствовался бы логикой и здравым смыслом, то подвигов бы не было.
— А разве обыскать кабинет своего начальства — это подвиг?
— Еще какой… И не начальства, а Купера. Партия и мама будут тобой гордиться.
— Мама… — дальше Валя думал недолго, секунд пять. — Тогда я пошел?
— Иди… Поторопись.
И Валя ускакал. Даже обычная его флегматичность и неспешность куда-то на миг улетучились. Он был полон решимости и идейной энергии борца за правое дело. Надеюсь, у него получится. Он, конечно, умный, но, как говорится, ни покараулить, ни украсть.
Вернулся он минут через пять. Постучался условным стуком, как мы договаривались: три коротких, два длинных удара. Я откинул шпингалет, приоткрыл дверь и увидел, что за его спиной стоит еще кто-то. Огромный, как гризли. Хотел уже ударить обоих этой самой дверью, но вовремя опознал в нежданном посетителе Баночкина. Фу-ух! Этот свой, не сдаст.
— Быстро заходите, — дернул я за рукав сначала криминалиста, а потом дежурного.
— Я не виноват, — оправдываясь, разводил руками эксперт. — Михаил сам за мной увязался, сказал, что в курсе, что ты у меня в кабинете. Я не привел хвост, я не предатель.
— Михаилу можно верить, — успокоил я слишком ответственного и честного лейтенанта Загоруйко,
— Ну, Сан Саныч, это самое… ну ты даешь! — одновременно со страхом и восхищением выдохнул Баночкин. — Ты что, прибил этих? Из главка?
— Ну не прибил, они живые, наверное. Думаешь, надо было добить?
— Живые, что им станется. Представляешь, Купер прибежал в дежурку и велел выдать ему пистолет из оружейки. Кричит, дай мне Макарова и все тут. И аж три магазина в придачу затребовал. Сам трясется, что лист на ветру, от страха бледный. За все время здесь он ни разу не получал пистолет, а тут вдруг так сильно захотел.
Я даже не смог припомнить, когда ещё так внимательно слушал Миху.
— Дал ты ему оружие?
— Выдал неисправный, его на списание надо готовить, там шептало износилось, да и весь УСМ под замену, затвор клинит, ствол изношен. Короче, на уничтожение акт надо делать, но это ж долгая петрушка, все руки не доходят. Пусть со сломанным походит, детям спички не игрушка.
Я чуть не кинулся обнимать здоровяка.
— Молодец! А как ты узнал, что я здесь кантуюсь?
— Так видел, как ты по коридору шмыгнул. Я все подмечаю из своего аквариума. Умно, конечно, ты поступил. Все тебя по городу ищут, а ты — тут у нас, то есть у вас. Тьфу ты, то есть у себя. А что случилось? Это же все не из-за испытательного срока? Ха!
— Конечно нет, вон Валентин нам все сейчас покажет, — я заметил у эксперта бумажку в руках.
— Что это? — скосил взгляд на листок здоровяк.
— Это я взял со стола Купера.
— О! — удивился Михаил. — Ты у Купера документ сп*здил?
— Это оперативная комбинация, — важно заметил Загоруйко.
— Уважаю, Валя, — заулыбался Баночкин. — Я думал, ты ничего не можешь… Ну, в плане этого самого… Вот такого… Ну ты понял?
— Нет, не понял.
— Ладно, забудь, — дежурный с интересом уставился на бумажку. — Читай, что там?
— Это рапорт, — ответил Валентин и стал зачитывать его вслух.
Рапорт оказался на начальника главка генерал-майора милиции Строкина от имени Купера. Числа он был не сегодняшнего, трехдневной давности, и уже был завизирован генералом с формулировкой: «Тов. Зинченко, принять срочные меры». Зинченко — это в Угледарске начальник инспекции по личному составу области, как раз занимается нарушениями со стороны личного состава. Помнится, в девяностые, когда некоторые менты станут бандитами, тут создадут службу посерьезнее — оперативное подразделение под названием ОСБ (УСБ) отел (управление) собственной безопасности. А сейчас пока и этой службы вполне хватало, и причислялась она к кадровому подразделению.
В рапорте, который зачитал Загоруйко, значилось, что лейтенант Морозов проявляет нездоровый интерес к смерти гражданина Куценко и граждан Самокрутова и Черпакова, первый умер от удушения, последние — от острого отравления угарным газом. Но, согласно заключению судмедэкспертизы, в крови всех троих обнаружен яд — мусцимол, который содержится в некоторых грибах. Согласно рапорту старшего инспектора уголовного розыска лейтенанта милиции Трубецкого, в разговоре с ним кинолог Морозов неоднократно упоминал некие мухоморы, и говорил, что данные грибы собирает и сушит в неизвестных целях.