Начало династии
Шрифт:
Великолепный английский канцлер пришелся Франции по душе. Людовик против брака не возражал. Даже приветствовал его. Томас остался доволен — ответственная миссия увенчалась полным успехом.
Пока Томас улаживал столь важное государственное дело Англии с Францией, Генрих отправился в Вудсток и сразу поехал к Розамунд Клиффорд в миниатюрный дворец, втайне построенный неподалеку от королевского. Он не мог нарадоваться домиком любовницы и называл его Замок Розамунд. Генрих в любой момент мог без труда и совершенно незаметно проникнуть к ней. Для этого
— Вот она — символ верховной власти. Хранись она здесь или на моей голове, она все равно остается таким символом. А насчет меня не заблуждайтесь! Я — король. Им сделала меня не корона. Я ваш король от рождения и, сидя на троне, лучше всего послужу своей стране хорошими законами и защитой ее от посягательства врагов своей сильной рукой и мудрой головой, а корона мне только мешает думать и действовать.
Таков этот человек, обычного роста, с обветренными руками, в коротком, не связывающем движения камзоле, человек неуемной энергии, страшный в гневе — чистое воплощение королевского величия. И говорит он правду. Чтобы предстать королем Англии, корона вовсе ему не нужна. Одного взгляда на него достаточно, чтобы понять, кто он.
А все же в Вудстоке король появлялся украдкой, соблюдая осторожность. Себя в душе он уверял, что этим он щадит нежную Розамунд, ограждая ее от неприятностей. Ему хотелось, чтоб она оставалась такой, какая она есть, чистая и невинная, — полная противоположность Элинор. Вероятно, он немного побаивался королеву, хотя и не признавался себе в этом. И не мудрено. Элинор женщина опытная и хитрая: кто знает, что она могла придумать ему в отместку. Из-за Элинор он и держит втайне свою связь с Розамунд.
Розамунд кормила лебедей на пруду возле своего маленького дворца. Она поднялась и радостно вскрикнула, его увидев. Беременность делала ее еще очаровательней. Она дышала покоем материнства.
Генрих взял ее руки и поцеловал.
— Моя роза рада видеть своего короля?
Розамунд закивала с таким видом, будто радость от встречи с ним ей не выразить словами.
Немного смущаясь, Генрих игриво потрогал ее живот.
— Мальчик?
— Растет себе потихоньку. А если это девочка? Вы не рассердитесь?
— Нет-нет, я прощу ее, если возьмет десятую долю красоты и очарования своей мамы.
Обнявшись, они пошли в дом. Тут Генрих останется на ночь. Здесь он просто Генрих.
У Розамунд скоро роды, ей надо обеспечить хороший уход.
— Когда вернусь из Франции, приду посмотреть на ребенка.
Розамунд пугалась всякой его поездки за море. Ей мерещились опасности, и она просила короля быть осторожнее. Он подсмеивался над ней, но ласково. Как король может быть осторожным?
— Это мирная поездка. Мне надо поговорить с Людовиком насчет женитьбы моего сына на его дочери. Согласие на это он дал. Мой славный канцлер получил его, а мне надо закрепить этот союз и привезти сюда принцессу, чтобы воспитывать ее здесь как будущую жену моего сына.
— Бедное дитя! Бедная мать!
— Ах, Розамунд, скажи спасибо, что ты не королева-мать. Пойми, насколько ты будешь счастливее со своей крошкой в этом милом маленьком дворце, покойно ожидая своего господина и повелителя. А я тебе обещаю, что он будет приходить к тебе, как только представится такая возможность, а ребенок, которого ты носишь, получит большие почести и никогда не пожалеет, насколько это будет от меня зависеть, о том дне, когда королю повстречалась самая прекрасная на свете роза.
Генрих оставил ее вполне довольной своим уделом; единственное, что ее тревожило, это опасности, подстерегающие короля за морем. Какое чудо — беззаветная любовь этой девочки, ничего себе не требующей, никаких почестей — может быть, одному ребенку только, а для себя ровным счетом ничего! Она даже молится не за себя, а лишь за него и за ребенка.
«Вот если бы она была моей женой, — думал он. — Не было бы человека счастливее меня».
Но женой была Элинор, а с ней все иначе. Перед отплытием во Францию Генрих узнал, что Элинор снова беременна и сопровождать его не сможет.
— Я тебе говорю, — шумела Элинор, — больше этого не будет. Как только вышла за тебя, я рожаю одного за другим.
— Вы хорошо наполняете детскую короля, ваше величество, — возразил Генрих. — Сколько на свете королев, которые молятся и ходят на богомолье, чтобы родить хотя бы одного-единственного сына. У вас их уже двое, а то, что я любезно посеял в вас, может снова оказаться сыном. Только подумать! Трое сыновей в детской!
— Это не считая твоего ублюдка.
— Жефруа? Как он там?
— Он меня совершенно не интересует.
— Ты, оказывается, ревнива.
Элинор не ответила. Она ему никогда не простит этого внебрачного ребенка. Когда она была в него так влюблена, все время думала о нем, он развлекался с женщинами сомнительного поведения, а одной до того увлекся, что поместил ее ребенка в королевскую детскую.
— Как бы я хотела поехать с тобой за море.
— Тебе нравится еще мое общество? Я польщен.
— Нет, хочу увидеть мою дорогую и прекрасную Аквитанию.