Начало конца
Шрифт:
Когда к исходу все были готовы, а именно две тысячи сто пять практиков, руководство компартии решило спасти рабов в Сядоне. Благо у коммунистов появилась великолепная возможность. Медзу устроил пышные похороны своему другу Бай Цзяню, за ними последовали поминальные обряды, а у зверей Тартара это означало многодневное пьянствование. Большинство граждан Сядона пили несколько дней подряд, только малочисленная стража пребывали в трезвом состоянии.
– Мы переместимся в Сядон, пока они отдыхают, нападем на стражу и освободим наших братьев и сестер! – объявил Андрей Швитский,
Затем Александр открыл портал в дом Главкона. Сейчас он мог создать его лишь на несколько минут, тем более не очень большой, и одновременно туда могли зайти лишь три лица. Однако благодаря подпитке Швитского, Никиты и других сильных практиков, таких как Корнелий Варон и Ксантиппа, юноша смог сформировать дверь куда больших масштабов и поддерживать ее почти час.
По внутренним часам Тартара сейчас была ночь, звери отдыхали после попойки, и никто не ожидал нападения, тем более изнутри. Стены Сядона выдержали бы десятилетнюю осаду, но, когда враг оказался внутри, они стали бесполезны, более того, заперли самих сядонцев.
В городе началась резня. Как только все коммунисты оказались в Сядоне, и Александр, обессиленный, прилег, желая отдохнуть, Андрей и Никита бросились во дворец Медзу, другие же коммунисты в это время освобождали рабов или убивали зверей. Еще одна группа была отправлена в окрестности города, чтобы и там освободить всех людей. Аниус не мог стоять в стороне и тоже участвовал в спасательной операции.
Никита и Андрей убивали всех стражей на своем пути, никого не жалея. Они нашли Медзу в его спальне в окружении рабынь. Царь пил вино, а перед ним танцевали обнаженные женщины, рядом играли музыканты на флейтах и арфах. Медзу и не догадывался о вражеском нападении. Лишь когда он услышал крики своих телохранителей прямо перед дверьми, то начал понимать это.
Через мгновение дверь вынесли ударом ноги и в царскую опочивальню ворвались Андрей с Никитой, их доспехи были покрыты кровью, меч Стендаля стал багровым, а руки Швитского оказались по локоть в крови. Неожиданное появление врагов поразило Медзу.
– Кто вы такие?! – воскликнул он, вскакивая с ложа.
Будучи пьяным, царь плохо понимал, что происходит.
– Кто мы? Я тот, кто убил твоего друга, белого тигренка, – кровожадно улыбнулся Никита, – и теперь я пришел за тобой!
– Ты! – Медзу побагровел от ярости, но затем ахнул и подбежал к окну.
Он увидел, как город его пылает, и слезы покатились по его щекам. Повсюду бегали люди, убивали его подданных, разрушали его город. Они не жалели ни детей, ни женщин, даже тех, кто был так слаб, что и практиком зваться не мог. Коммунисты, наконец, дали волю своей ярости, своей обиде на сядонцев. Всякий вставший на их пути – умирал.
– У вас нет чести! – закричал Медзу, но не успел он даже повернуться, как почувствовал острую боль в пояснице.
– Ты прав, – раздался рядом с его ухом вкрадчивый голос Никиты.
Он не стал ждать, пока Медзу полюбуется городом, посокрушается и загорится праведным гневом. Никита вонзил в спину царя
– Легко вышло, – спокойно сказал Андрей, взмахивая ладонью, с которой капала кровь.
– Эффект неожиданности! – усмехнулся Никита, вытирая клинок о свою одежду. – Я и Бай Цзяня хотел бы также, но он учуял меня раньше.
Андрей кивнул и подошел к трупу сядонского царя, на шее которого висел золотой медальон с изображением корабля.
– Наконец-то… – с облегчением выдохнул Андрей, – я эту штуку столько лет пытался достать… Главная задача этого похода выполнена!
– Теперь мы сможем беспрепятственно вернуться к нашим друзьям, – улыбнулся Никита.
Сядонская бойня продолжалась еще несколько часов. Это было ужасное зрелище, триумф человеческой жестокости и ненависти. Нормальные в обычной жизни люди превратились в настоящих демонов.
Корнелий Варон, который всегда славился своей сдержанностью, ворвался в очередной дом, увидев хозяина, он сразу же бросился на него, тот даже штаны не успел надеть, как был пронзен мечом. Затем Корнелий отправил в царство мертвых его жену, а малыша, который оказался крошечным львенком, швырнул в стену, размозжив его слабое тело.
Ксантиппа не отставала от своего друга, ее кровавые руки метались в разные стороны, убивая всех вокруг.
Аниусу было наплевать на любую защиту, даже самые крепкие доспехи не выдерживали и одного удара верховного бога Совета. В тот день от его руки пали десятки храбрых воинов Сядона. Он вынес приговор этому городу зверей и посему не жалел никого.
Некоторые звериные воины смогли собраться и пытались дать отпор коммунистам. Они построились в фалангу и обороняли некоторые из улиц. Другие организовали обстрел с крыш. Коммунисты погибали, но продолжали наступать, среди них находились и кровавые практики, которых убить было куда сложнее. В конце концов, уже ничто не могло спасти Сядон. Освободившиеся люди присоединялись к битве, убивая своих прежних хозяев. Александр в этой бойне не участвовал, он даже не видел сражение. Перемещение такого количества практиков оставило его без сил, и во время битвы он мирно спал в доме Главкона.
***
Спустя шесть часов непрерывных боев Сядон был зачищен, а почти все звери убиты. Коммунистическая армия хоть и понесла потери, но смогла вырасти до десяти тысяч, присоединив к себе бывших рабов. Однако не все из них ранее были членами К.П.С., и Андрей обратился к ним с предложением остаться в Сядоне и жить в нем вместо зверей. Поскольку место было очень выгодным.
– Теперь, когда главные звериные силы уничтожены, люди могут править в Сядоне, – сказал Андрей, – гарнизонам окрестных городов придется сдаться, либо договориться.