Начало Отсчета

Самылов Алексей Леонидович

Николас Суарес, невысокий поджарый мужчина, с латинской внешностью, в строгом черном костюме и черной же рубашке с отливом, ждал их в одном из кресел. И когда Денис вошел, Николас поднялся. И подал руку, по земной традиции. Денис пожал ее. Хватка у Суареса была крепкой, но он не пытался сдавить. Ну, другого от человека, который умеет руководить, не ожидалось.

— Господин Кусаби, — вопреки ожиданию, Суарес заговорил первым.

— Господин Суарес, — ответил Денис. — Благодарю, что нашли время для беседы.

— Ну, господин Кусаби, — чуть усмехнулся Николас. — За вас просили очень… важные для меня люди. Как я мог отказать?

При

этом Суарес посмотрел мимо Дениса на Райви.

— Прошу, — жестом пригласил Николас. — Думаю, господин Кусаби, ваше время тоже дорого. Поэтому, если позволите, без предисловий...

Глава 3

2 декабря 4049 года по з.в.

48706.2.10.6 по стандартному времени Шин

Система Нара. Планета Карусима.

Столичная система клана Омиками и Империи Шин

Не только мужчина должен совершать Поступки. Это справедливо и в отношении женщины. И Синохара Сакура сейчас не отвлеченно рассуждала, а имела в виду себя. И Нобу.

В детстве, на Гарумине, в той норе, где она обитала с семьей, девочка Сакура иногда воображала себя знатной фудзинэ. Как она, с камоном клана на груди, вступает… А дальше воображение буксовало. Она даже одежду представить не могла. В детстве впечатлений было взять неоткуда, сеть на Гарумине работала только в местах жительства клановых, кроме этого нужен был хоть какой-то прибор для выхода в эту самую сеть. А потом ей уже было не до мечтаний. Зато сейчас Сакуре не надо было ничего воображать.

Она вышла из терминала для киёньшинов. На ней красивая, дорогая одежда. Платье-юката насыщенного синего цвета (слияние традиционной и повседневной одежды. Почти европейского вида платье, но с длинным, до щиколоток почти подолом, широкие рукава).

На её груди «Томоэ-мон», камон клана Теннай. И Сакура имеет полное право идти с гордо поднятой головой и прямой спиной, как и подобает знатной фудзинэ. И она идет так не где-то, а в столице! И не поглазеть прилетела, а по делу.

И вот тут надо перейти к, собственно, Поступку. На Карусиму прибыла не просто клановая девушка. У Сакуры было поручение, лично от главы клана. От отца, в смысле.

Поэтому Сакура не глазела по сторонам, как те девушки в одеждах белых и молочных оттенков (и примерно такого же фасона, как у Сакуры), которые прилетели с ней (знатная женщина — фудзинэ, не может прибыть одна). Им такое позволительно. А вот дочери, пусть и приемной, главы клана Китцу демонстрировать в открытую своё любопытство невместно…

…А планету Карусима не зря называют Садом Грёз. Они еще и прилетели в самый красивый сезон, в момент цветения химей. Карусима сейчас была словно специально сгенерированная картинка садов Амы-но-Узуме (богиня вдохновения, творчества и подлинной красоты души — прим.автора)

Девчонки, которых Сакура привезла с собой, судя по не сходящим с их лиц выражениям крайнего восхищения и круглым глазам, временно выпали из реальности. И Сакура не теребила их. В сердце всегда должно быть что-то такое, что вызывает улыбку, пусть и ностальгическую. Возможно, Сакура тоже сейчас была бы в таком состоянии, но в её сердце место было уже занято. Суровым лицом

одного киёньшина.

Через небольшой парк возле космопорта, они шли, наверное, треть часа (один земной час). И это всего лишь один из заурядных парков планеты. А что будет, когда они окажутся в Императорских садах? Там впечатление будет еще сильнее…

…Изящные стволы химей, в воздухе витает тонкий, но ясно ощутимый цветочный аромат. И белые вихри цветочных лепестков, словно тонкие пальчики Амы-но-Узуме касаются тебя, когда входишь в эту белоснежную карусель.

И этот фон… Он еще больше напоминал Сакуре о ее Долге. Это и есть та основа киёньшина. Красота мира — она для того, чтобы ты ощущал свою цельность. Или ощутил свою никчемность, видя это огромное подавляющее великолепие. Осознал и использовал эту красоту для того, чтобы все-таки сделать Деяние. И оборвать эту никчемную судьбу…

«Сакура, когда ты будешь на Карусиме, тебя, скорее всего, попытаются прогнуть, сломить. Мы отдавили немало ног, и вполне возможно, что именно тебе захотят это всё припомнить. Камон на твоей груди — это будет, как метка. Знак, что нужно тебя обработать. И я не исключаю, Сакура, даже самых неприятных действий. Как и Каяхара Гюто с остальными, ты будешь проявителем намерений наших врагов».

Сакура, не спеша идя до места посадки на флаеры, во главе пятерки девушек, вскинула подбородок. Да, она не воин. Пусть подготовку она тоже проходила (а кто в клане Теннай её не проходил?), но не всем же обязательно надо десантироваться на планеты и стоять в рубках боевых кораблей. Кто, как не знающий, что такое стезя воина, может сделать правильное настроение для места, где воины отдыхают…

Но, как и в случае со студентами на Комаки, в клане Теннай таких знаний не приобрести. Пока. Поэтому, нужно добыть эти знания там, где они есть. В том числе даже там, где это опасно.

И Сакура прекрасно понимала, что если с ней случиться даже… самое страшное, клан попросту не сможет немедленно прийти на помощь… И даже отомстить. Сразу.

«Понимаешь, Сакура, — это уже Владимир Рюриков. — У тебя есть специфический жизненный опыт. Было бы глупо его отбрасывать. Ты сможешь… Принять факт, что ты отвечаешь за себя сама. Что клан не сможет тебе помочь. Другим это знание нанесет такую моральную травму, что может даже сломать. Поэтому, когда ты будешь отбирать себе спутниц, имей это в виду. Вы будете отрядом, который, считай, проводит разведку боем. И, если что, Сакура, вы будете записаны в неизбежные потери».

Кусаби-сама не пытался её отговорить. Потому что… она дочь главы. Эти дни, до момента отъезда, Сакуру и девчонок, которых она отобрала, нещадно гоняли. И не только физически, но и морально готовили. И факт того, что Рюриков одобрил кандидатуры отобранные Сакурой, говорил о том, что Синохара Сакура, приемная дочь главы клана Теннай, признана в своем праве. Праве решать не только свою судьбу.

«Если хочешь встать, надо вставать».

Когда Сакура говорила о своём желании полететь на Карусиму, то все равно, в груди сжалось. Она уже тогда прекрасно понимала, что это будет… сложно. Как минимум.