Начало Петровской эпохи
Шрифт:
Но это новшество не привилось, и москвичи продолжали ходить ночами по улицам с фонарями в руках.
Проблема с освещением улиц решилась через столетия.
27 ноября 1730 года было велено всем домовладельцам с наступлением темноты и до полуночи ставить на подоконники выходящих на улицу окон зажженные свечи или ставить возле дома столб с фонарем и следить, чтоб фонарь горел тоже до полуночи.
А через месяц велено было поставить по всем улицам единообразные масляные фонари расстоянием друг от друга 10 саженей (около 20 метров). Чем беднее был район
А с 1862 года в фонари стали заливать керосин. Через четыре года появились первые газовые фонари, а в конце XIX века и электрические.
Новшества в одеянии
Несмотря на то что в XVII веке одежда россиян в основном оставалась традиционной, все же и сюда проникали новшества.
Новая ткань – бумазея
В XVII веке в России появилась новая ткань. Это была бумазея, которую русские называли бомбазеей или бамбазеей. Слово это произошло от итальянского «бамбагия» – хлопок. Бумазея представляла собой мягкую хлопчатобумажную ткань с начесом с одной или двух сторон. Она имела спокойные, неброские тона, хорошо сохраняла тепло и шла на изготовление женских платьев и кофт, мужских рубах.
Новая одежда – душегрея
В XVII веке очень широкое распространение получила теплая легкая женская одежда – душегрея, чаще всего без рукавов и без воротника, которую носили на бретельках. Душегрею называли и душегрейкой, и шугаем, и кацавейкой, и епанечкой.
Правда, епанечка была с воротником, но во всем прочем повторяла душегрею.
Душегреи являлись парадной одеждой крестьянок и часто шились из куска парчи или бархата, отделывались позументом, жемчугом, вышивкой шелком самых разных ярких цветов.
Дополнения к одежде священнослужителей
Во второй половине XVII века, после реформы патриарха Никона, православные священнослужители стали носить камилавки – высокие жесткие шапки цилиндрической формы. В 1798 году указом императора Павла стало обязательным ношение камилавок двух цветов: для монахов – черного, для священников – фиолетового. И сами камилавки, и их цвета сохранились и поныне.
СЛОВЕСНОСТЬ И ПРЕМУДРОСТЬ XVII СТОЛЕТИЯ
Шемякин суд
Эта повесть, одна из самых любимых на Руси, появилась в XVII веке и сразу же стала настолько популярной, что по имени одного из ее героев, судьи Шемяки, несправедливый суд стали называть «Шемякиным судом». Иногда имя судьи Шемяки соединяют с прозвищем звенигородского князя Дмитрия Шемяки, жившего в XV веке и оставившего о себе недобрую память, как своевольного и коварного правителя, получившего свое прозвище от слова «шеемяка», т. е. человек, мнущий шею другим – своим противникам (сравните со словом «кожемяка» – тот, кто
Возможно, связь прозвища князя Дмитрия Звенигородского с судьей Шемякой из повести «Шемякин суд» имелась. Однако популярность повести была в ее занимательности и назидательности. Вот кратко ее сюжет.
Жили два брата – богатый и бедный. Бедный одолжил у богатого лошадь, но из-за того, что у него не было хомута, привязал лошадь к своим саням ее собственным хвостом. Лошадь рванула сани и оторвала себе хвост. Когда бедный брат возвращал богатому брату лошадь, тот не взял ее, а повел в город к судье Шемяке.
По дороге остановились братья в селе, в избе у попа. Бедный прилег отдохнуть на полати, но сорвался и задавил младенца в зыбке, попова сына. Наутро уже и поп пошел к судье, чтобы обвинить бедного брата в смерти сына-младенца. Бедный же, идя к судье, от отчаяния решил покончить с собой, и когда переходили они все трое через мост надо рвом перед городскими воротами, бедный прыгнул в ров, желая убиться насмерть. Однако не тут-то было. По дну рва в это время некто вез своего отца-старика мыться в баню. На этого-то старика и упал бедняк и задавил его насмерть.
И привели бедняка к судье, обвиняя уже в трех преступлениях. Бедняк же, размышляя, как ему избавиться от напасти, взял камень, завернул его в платок и положил в шапку.
Первым бил челом судье брат, обвинивший бедняка в том, что он обезобразил взятую у него лошадь.
«Ответствуй!» – сказал судья Шемяка, и бедный, не зная, как оправдаться, показал судье завернутый в платок камень. А судья подумал, что это узелок с золотом, и сказал богатому брату: «Не бери у него лошади, пока у той не вырастет хвост».
По второму делу, снова увидев узелок, судья решил так: «Коли он у тебя сына зашиб, отдай ему свою жену-попадью до тех пор, пока от попадьи не добудет он ребенка тебе».
По третьему делу, снова увидев узелок, судья решил так: «Взойди на мост, – сказал он сыну убитого старика, – а убийца твоего отца пусть станет под мостом. И ты с моста упади на него и убей его, как он убил твоего отца». Когда все они вышли из суда, богатый брат решил, не дожидаясь, пока у лошади отрастет хвост, купить ее у бедного за пять рублей. Поп за жену отдал бедному десять рублей. И третий тоже дал ему мзду, побоявшись прыгать с моста в ров.
Судья же прислал к бедному своего слугу и велел взять узелки, которые бедняк ему показывал. И бедняк показал слуге камень и сказал: «Если бы он не по мне стал судить, я бы его тем камнем убил». И когда судья от слуги обо всем этом узнал, то поблагодарил Бога за то, что рассудил все дела именно так, потому что иначе бедняк убил бы его.
«Горе лыком подпоясано»
В XVII веке на Руси родилась повесть «О горе-злочастии». В ней впервые встретилось и популярное, по-видимому простонародное, бытовавшее тогда выражение: «Горе лыком подпоясано», – как «разительное изображение нищеты», по определению А. С. Пушкина в его заметке о старинных пословицах и поговорках.