Начало пути
Шрифт:
– Леша, а ты ко мне не зайдешь? – спрашивает малышка.
– Сейчас уже нет, - отвечаю я, - мы ведь и в столовой прекрасно пообщались. Но я обязательно к тебе буквально на днях заеду. И все эти проблемы решу, как обещал. Тебя больше никто обижать не будет. Просто мне еще нужно прикинуть, как это все сделать правильно, чтобы никто никаких претензий к тебе не имел.
– Понимаю, - вздыхает девчушка, - а ты точно приедешь?
– Точно, точно, выше нос красавица, - шутливо щелкаю малышку по носику, и она несмело улыбается, - как же я могу свою новую сестренку бросить?
–
– А её уже два раза в детдом обратно возвращали, - кроха забавно хмурится, - Она старше меня на полтора года, но успела уже побывать в других семьях. Олька хорошая, просто это на неё все плохо повлияло. Один раз попала к приемным родителям в село, где её работать заставляли, били и не кормили толком. Вот она и сбежала обратно сюда. Лучше говорит, я здесь буду, чем на этих уродов пахать. Это еще в другом доме ребенка было, перед отправкой сюда. Этим людям слуга был нужен, только чтобы по дому батрачить. Олька рассказывала, что ей даже ни разу доброго слова не сказали, только работай и жри какие-то отбросы.
Второй раз, её какая-то богатая тетечка удочерила. Два месяца там прожила. Кормили хорошо, но Оля говорит, что чувствовала себя игрушкой. Одевали в нарядные платьица, хвастались перед гостями и соседями, заставляли петь песенки и читать стишки. Сюсюкались как с младенцем. Фальшиво все было. Олька и взбунтовалась. Нагрубила «мамочке», а та её обратно привезла. Визжала на весь детдом, «вы меня обманули, это не воспитанная девочка, а хамка и грубиянка, заберите её обратно, видеть её не хочу». Так Ирина Анатольевна матом эту тетеньку послала, а Ольку приняла обратно. Больше она никуда идти не хочет и вообще, стала какая-то злая.
– Понятно, - вздыхаю я, - Маш, а что за белобрысый вместе с Сорокой сидел? Крепкий такой паренек лет 17-ти.
– Это Гордей, - выдает моя новая «сестренка», - Семен Гордеев. Он среди старших самый главный. Нас не обижает. Наоборот, Вальке вон замок на сандалии починил, когда он сломался. Он постоянно с Сорокой, Клизмой и Бидоном ходит. Они у нас всем заправляют. Сема пацанам говорит, что надо быть «правильным босяком и жить по понятиям».
«Еще один приверженец блатной романтики. Ну ничего, попробуем эту дурь из головы выбить, тем более, что парнишка, как мне кажется, не безнадежный» - проносится в голове. Вспоминаю «пещерного человека» и назревает следующий вопрос.
– Маш, а о Бидоне, что скажешь? – спрашиваю кроху.
– Бидоне?
– переспрашивает малышка, -, а это Толик Гудыма.
Девчушка замолкает.
– Ну говори, что же ты, - подталкиваю её.
– Я его очень боюсь, - признается кроха, опустив глазки, - он страшный, просто ужас.
– И чем же он тебя так пугает?
– улыбаюсь я.
– Только ты никому не говори. Обещаешь? – девочка с мольбой смотрит на меня.
– Маш, ты либо мне доверяешь, либо нет, решай сама. В любом случае, я тебя не подставлю, - отвечаю «сестричке», - и то, что именно ты мне что-то рассказала, никто не узнает. Но я хочу знать, что собой представляет этот тип.
Малышка
– Давай я тебе на ушко все расскажу, - громким шепотом предлагает девочка.
– Хорошо, - присаживаюсь на корточки рядом с ней.
– Мне кажется он больной, - голос крохи еле слышен, - он постоянно задирает юбки всем девочкам, даже самым маленьким. А некоторым даже пытается залезть в трусики.
Мои руки невольно сжимаются в кулаки. Вот урод!
– И к тебе тоже лез?
– И ко мне, - вздыхает кроха, - но я просто убежала.
– А еще он очень любит убивать и мучить животных, - сообщает Маша, - однажды приносил к нам в комнату отрезанную голову щенка, чтобы попугать. Мы тогда все плакали и несколько ночей спать не могли. А Гордей его за это сильно избил, когда узнал. Особенно Бидон обожает жечь кошек и собак. Девочки видели, как он ловил кисок в мешок, а потом, обливал их бензином и поджигал. Котики кричали, а Толик смеялся. А год назад Иннокентий Иванович, это сторож наш, сделал ему замечание. Так Бидон его подсобку подпалить попробовал. Хорошо, что его Елена Станиславовна вовремя засекла, она тогда дежурила ночью. Скандал был страшный. Директор даже хотела его в милицию сдать, но пожалела. Говорят, он плакал и на колени становился, чтобы его в колонию не отправляли.
«Понятно. Садист, извращенец и пироман. Полный набор. И я этому уроду еще палец чуть не сломал. И что теперь с этим существом делать? А ведь какие-то меры принимать придется», - задумываюсь я.
– Шелестов, давай скорее, мы уже уезжаем, - кричит мне наставник.
– Машуль мне пора ехать. У тебя память хорошая? – спрашиваю у девчушки.
– Ага, - кивает крошка, - я стихи почти с первого раза запоминаю.
– Отлично, вот мой телефон, - диктую ей номер, - Запомнила?
Да, - Маша забавно морщит лобик, запечатлевая в памяти цифры.
– Отлично, повтори.
Девочка послушно проговаривает номер.
– Тебе позвонить есть откуда?
– Да, - успокаивает меня малышка, - я всегда могу дежурного преподавателя попросить и в подсобке у сторожа телефон есть.
– Если я буду срочно нужен, всегда звони. Я на выходные уеду по делам, а в начале следующей недели опять к тебе приеду. Трубку могут взять мои родители, так ты и прямо и говори, «это Маша из детдома, позовите Лешу». Я их предупрежу. Договорились?
Мария кивает.
– Ну тогда до встречи, - широко развожу руки, - пока сестренка.
Девочка доверчиво прижимается ко мне, обнимая мою шею свободной рукой, с другой стороны лимонно-желтый «Ванька» тычется плюшевой мордой в щеку.
– До встречи, - шепчет мне в ухо взволнованный детский голосок, - я буду тебя ждать.
6 октября 1978-ого года. Пятница
Вставляю ключ в узкую щель замка. Послушно клацает механизм, открывая дверь. Захожу в прихожую, бросаю сумку в коридоре, начинаю расшнуровывать ботинки. В большой комнате стихает разговор, слышу тихие звуки шагов. Из гостиной выходит раскрасневшаяся мама в красивом синем платье.