Начало пути

Селютин Алексей Викторович

— А ну глохни! — рявкнул сотник. — Делай, что приказали примо! Открывайте клетку да внимательнее присматривайте за ним, дети ослов! Ну-ка факел мне!

Солдаты засуетились. Самый смелый отворил засов и отскочил в сторону. Я спокойно спрыгнул в слякоть, именуемую дорогой, и увидел распахнутые двери караулки. Затем поднял руки вверх. Вряд ли они поняли мой манёвр, потому что волноваться не перестали. Сотник сделал приглашающий жест и я пошёл следом за ним. По узкой каменной лестнице мы спустились в сухой и довольно прохладный подвал. Но это была не конечная точка нашего маршрута. По правую руку

скрывался тёмный и длинный тоннель, по которому мы долго шли при свете лишь одного факела.

— Открывайте, разгильдяи! — грубо выкрикнул сотник, когда мы упёрлись в крепкие деревянные двери с решётчатым окном. — Привыкли аройю хлебать непрерывно.

Через несколько секунд зазвенел засов и дверь отворилась. На нас осоловевшими глазами уставились два молодых стража. Каталам раздумывал недолго. Мужик он был немаленький и, видимо, нетерпеливый — здоровенный кулак свалил ближайшего молодца с первого удара. Такой поступок заставил второго моментально протрезветь. Но от экзекуции всё равно не спас — страж согнулся после удара в живот.

— Уберите этих детей ослов, — скомандовал сотник. — Пусть отлежатся. А потом разбудите следующую смену.

Он забрал связку ключей с пояса того, кто лежал в отключке, запалил два факела у стены и подсветил ближайшую камеру. Там кто-то храпел, но он не стал изучать кто. Вновь сделал знак, чтобы я следовал за ним и вскоре заскрипел замок. Массивная металлическая решётка, которую совсем не помешало бы смазать маслом, отворилась. Сотник кивнул головой, приглашая меня оценить новое жилище.

Я бегло осмотрел узкую камеру, заметил деревянный топчан, усыпанный сеном, и факел в уключине у двери.

— Здесь запрещено разводить огонь, а потому прохладно, — сказал Каталам, зажигая факел. — Но я распоряжусь, чтобы тебе принесли сухую одежду… Сиди смирно и дожидайся примо Фелимида. Они разберутся кто ты такой.

— Я никуда не тороплюсь, — ответил я и спокойно уселся на деревянный топчан. — Кандалы снимите?

— Только без глупостей, — дал совет Каталам, а затем, не спуская с меня глаз, осторожно снял кандалы. — В камере бьёт ключ, — добавил он, когда покинул камеру и запер за собой решётчатую дверь. — И кружка есть. Вода не самая лучшая, но пить можно. Я распоряжусь, чтобы тебе принесли хлеба. И не шуми — стража не выносит крикунов. Жди королевского дознавателя. Думаю, у них будут к тебе вопросы.

— Королевский дознаватель? Это тот рыжий, что ли?

— Примо Фелимид, — с уважением произнёс сотник. — Направлены сюда указом короля две зимы назад… Не пытайся их обмануть. Если ты убил святого отца, так им и скажи. Расскажи, почему ты совершил греховный поступок и, возможно, примо попытаются тебе помочь. Если расскажешь со всей честностью, тебе удастся дождаться справедливого суда. И тогда ты умрёшь быстро и безболезненно. А если нет — мы будем вынуждены передать тебя храмовникам. А они церемониться не станут — огнём выбьют из тебя покаяние. Они очень любят очищать душу через боль в теле.

— Боюсь, отныне это я с ними церемониться не стану, — тихо-тихо прошептал я, давая ответ своим мыслям, а не Каталаму.

Но тот меня услышал. Подозрительно посмотрел, опять почесал грязные волосы и резко удалился. Я только услышал: «ну-ка, дети ослов, принесите

ему овчину со склада», и остался в полном одиночестве. Облегчённо выдохнул и растянулся на топчане. Казалось, со своих плеч я сбросил груз весом в тонну. Неожиданная стычка с подонками в деревне оставила заметный след в моей душе. Именно тогда я понял, что выкорчёвывать зло надо безжалостно и не испытывать угрызений совести. Хоть это не террористы, с ними тоже нельзя вести переговоры. Их надо уничтожать. Как я и поступил. И если во всём этом принимают участие религиозные деятели, если ради золота они готовы идти на такую подлость, их тоже надо уничтожать. Если местное духовенство заражено ядом эгоцентризма и прежде всего думает о собственном выживании за счёт стада, это надо остановить. Надо постараться сделать так, чтобы бедные люди перестали чувствовать себя безропотным стадом. Надо дать им надежду. Надо дать им веру в то, что конец не неизбежен. Что всё ещё можно изменить. Что я — аниран — здесь именно для этого.

Но о таких сложных материях я пока был не готов думать. Мысли постепенно формировались в моей голове, но чёткой идеи пока не было. Мне надо больше узнать про отношения церкви и светской власти. Про отношения с простым народом. Информации пока крайне мало, но, вроде бы, я понял, у кого могу её получить. Этот крепкий сотник с седеющей бородой смотрел на меня очень подозрительно. Возможно, он догадывается, что я не простой-обычный душегуб. И я, пожалуй, поговорю с ним, когда придёт время. Задам вопросы и, надеюсь, получу ответы. И уже тогда буду решать, что делать дальше.

А пока самому себе смело могу сказать одно: ты поступил верно, когда принял решение не возвращаться в лагерь. Если бы ты не оказался вовремя там, где оказался, сколько судеб было бы исковеркано? Сколько жизней загублено? Сколько несчастных родителей потеряли бы детей? Но ты, вместо того, чтобы в одиночестве идти по лесу, сделал то, для чего и был возрождён — ты спас. А значит, сделал правильный выбор.

Глава 6

Важное знакомство

Исполняя приказ вышестоящего начальства, мне принесли не самый свежий каравай, охапку сена и тёплую шкуру. Практически не жуя, я проглотил хлеб, снял мокрую обувь и завалился на топчан. Свернулся калачиком, укрылся шкурой и уснул как солдат после долгого ночного дежурства — моментально. Голос не беспокоил меня и, наверное, спал я очень-очень долго. Но такое понятие как время для меня давно перестало существовать. Я следил лишь за сменой дня и ночи и уже давно забыл про дорогие наручные часы.

Потому когда проснулся в темноте, которую разгонял лишь свет затухавшего факела, не сразу сообразил, где нахожусь. Мощно зевнул, потянулся, захрустев сразу всеми суставами, и замер, когда заметил наблюдавшее за мной рыжебородое лицо. Тот самый королевский дознаватель, которого упоминал сотник, молча стоял перед решётчатой дверью, сложил руки за спиной и наблюдал за мной.

— Здравствуй, чужеземец, — поздоровался он. — Выспался?

— Да, наверное, — я ещё раз зевнул и принялся одеваться. По-солдатски обмотал ступни тряпьём и принялся искать кроссовки. Но так их и не обнаружил.