Начало пути
Шрифт:
– Ты не зарывайся особо, и на тебя управа найдется, ежели что.
– Испугалась сопля насморка. Если есть что предложить, говори. Нет – проваливай.
– Два ствола есть и десятка три патронов.
Дальше слышалось невнятное бормотание, переходящее в очередную перебранку. Торг переместился в сторону капота машины. Но, судя по всему, определенная договоренность была достигнута, потому что Сашин работорговец с шумом уселся за руль, матеря на чем свет стоит Викинга [25] и всю его мотоциклетную рать. Машина резко рванула с места, но, проехав с десяток метров, остановилась.
25
Викинги – раннесредневековые скандинавские
– Так а с девкой-то что делать? – обратился водитель к напарник у.
– На базу отвезем.
– На кой она там нужна? Только в крови пачкаться.
– Пристрели и выбрось на обочине, – в салоне явственно запахло марихуаной.
– Ага, Викинг за стакан травы и так на десяток патронов взял больше обычного. Еще патроны я на нее не тратил. Так выбросим, пусть подыхает.
Багажник открылся, Сашку грубо схватили в охапку и бросили в пыльную траву у дороги. Сознание провалилось, но, к огромному сожалению Саши, совсем ненадолго. Какой-то немыслимый рев вырвал ее из небытия. Рев стал тише, зато послышались голоса.
– Викинг, а нарики [26] девку-то выкинули, вон, в траве валяется.
– Грохнули?
– Да нет, живая вроде, шевелится. Может, заберем с собой?
– С каких пор тебя на утиль потянуло, Ковбой? Девок в городе еще найдем. А эту пристрели, если жалостливый такой, и поехали.
Над Сашкой нависла длинная тень. Обреченно подняв глаза и уже понимая, что смерть для нее – это избавление, она увидела лицо совсем молодого парня и синие бездонные глаза. Красивые глаза, вот только ничего не выражающие, пустые. Не было за ними души – одно безразличие. Взгляды встретились, и парень в кожаной куртке с кучей металлических заклепок и в кожаных штанах, обвешанных металлическими цепями, опустил ствол охотничьего ружья. Откуда-то из-за спины достал широкий разделочный нож и одним резким движением разрезал веревки на руках. Молча развернулся и пошел к дороге.
26
Нарик (сленг) – человек с наркотической зависимостью.
– Ты, Ковбой, слюни подотри и пойди милостыню ей подай, – раздался насмешливый голос Викинга.
Ответа Сашка не услышала, рев железных коней заглушил слова парня с синими, как небо, глазами. Как небо того, другого мира, оставшегося в далеком, казалось, уже ненастоящем прошлом.
Онемевшими, негнущимися пальцами Саша развязала веревку, связывающую лодыжки, и попыталась встать. Удалось это не сразу, и только после растирания окоченевших конечностей она смогла кое-как передвигаться. Дорога вызывала неосознанный ужас, и Саше хотелось бежать от нее как можно дальше. Бежать не получалось, малейшее напряжение вызывало боль в промежности, по бедрам тонкой струйкой бежала кровь.
Прошла Саша немного – километр или два. Она просто потеряла чувство расстояния. В голове стоял красный туман, а перед глазами – серый туман свихнувшегося мира. Сквозь него она и увидела небольшую копну сена, заботливо прикрытую дерюгой. Понимая, что дальше она идти просто не в состоянии, Саша из последних сил вырыла нору в податливом и пахучем сене, завернулась в дерюгу и провалилась в тяжелый сон.
Дальше стало проще. Километрах в трех оказался дачный поселок, в котором Саша нашла пустой домик. Осмотр первых двух выявил наличие разлагающихся трупов немолодых людей. Неделю девушка зализывала раны. Пригодились знания, полученные в институте, и опыт интернатуры. Спасало и то, что на дачах жили люди немолодые, подверженные различным заболеваниям и потому запасавшиеся самыми разнообразными медикаментами. Питалась чем придется, в основном консервацией и тем, что выросло или пыталось вырасти на многочисленных грядках. Хорошо, хоть грунтовые воды располагались близко к поверхности, и была вполне сносная вода в колодцах.
По ночам
Определенная жизнь на дачном массиве теплилась, иногда Саша чувствовала запах дыма – не гари, а именно дыма от костра или печи, протапливаемой дровами, но сама затопить имеющуюся на даче буржуйку боялась.
И были собаки, много собак, сбившихся в стаи, озлобленных и, как выяснилось, весьма агрессивных. Саше однажды пришлось столкнуться с такой сворой. По поведению зверья стало ясно, что она для них – уже не царь природы, а в лучшем случае – объект атаки, в худшем же – просто пища. Волны тошноты подкатили к горлу, когда она заметила в зубах суки человеческую кисть. Собака, видимо, совсем недавно ощенилась и тащила добычу поближе к логову. Не щенкам – им еще было рано, скорее, завтрак для себя. Только тот факт, что стая уже сытно поужинала и, наверное, то, что Сашка застыла на месте каменным изваянием, спасло ее от близкого общения с зубами здорового облезлого пса, ощерившего на нее желтые клыки.
Иногда до Саши доносились звуки работающих двигателей, то ли автомобилей, то ли мотоциклов. Они вызывали конвульсивный страх и заставляли забиваться в свою нору. Впрочем, звуки доносились с асфальтированной дороги, ведущей от дач к трассе, по самим же тесным грунтовым улочкам никто, кроме собак, не перемещался.
Так прошел месяц, и Сашка в какой-то момент начала понимать, что просто дичает. Молодой организм с помощью антибиотиков и разного рода стимуляторов справился с нанесенными повреждениями и разрывами тканей. Но поврежденное сознание находилось в туманной дымке. Безразличие и страх – вот и все эмоции, которые были доступны Сашке. Ей пришло в голову, что безразличию не свойственен страх, но именно так она ощущала себя. Безразличие ко всему окружающему, в том числе и к себе лично, и страх, нет, не за себя и за свою жизнь, а просто липкий животный страх, который парализовал мозг и тело.
Человек – животное социальное. Существовать вне социума могут либо сумасшедшие, либо очень сильные личности, совершенствующие себя духовно – отшельники, буддистские монахи, схимники [27] . Саша слышала о таких людях, но полагала, что особой разницы между двумя вышеупомянутыми категориями нет – по крайней мере, с точки зрения современной психиатрии. Однажды ей попался мальчишка, тащивший небольшой, явно неспелый арбуз. Окликнула его. Пацан замер на месте, затравленно глядя на Сашку, потом, бросив арбуз, припустил в таком темпе, что догонять его просто не имело смысла.
27
Схима – торжественная клятва (обет) православных монахов соблюдать особо строгие аскетические правила поведения.
Лето перевалило за середину – это чувствовалось по холодным ночам, ненормально, конечно, холодным даже для середины августа, температура воздуха ночью едва поднималась выше нуля, немногим теплее было и днем. Не будучи столь подкованной в естественных науках, как покойный Леша, Сашка, тем не менее, понимала, что, вероятнее всего, такие температурные аномалии связаны с пылевым туманом, не рассевающимся в любую пору дня. Лучи солнца просто не пробивались сквозь него. Со страхом пришла мысль, что же будет осенью, а пуще того – зимой, если, конечно, удастся дожить.
В один из моментов духовного просветления и безысходной тоски Сашка приняла решение: уходить и искать людей. Должны же остаться люди в этом мире. Не те твари, что ее насиловали, а просто люди. Ну, не может такого быть, чтобы в глобальной катастрофе выжили только моральные уроды. Был же Лешка, был, наконец, тот синеглазый парень, во взгляде которого все-таки мелькнула жалость.
Ей повезло с первого раза.
Саше должно было повезти с первого раза – слишком много страданий выпало за столь короткий срок на долю этой, по сути, совсем еще девочки. Стас внимательно слушал сбивчивый и длинный рассказ Саши, иногда ловя себя на мысли, что не обращает внимания на слова и фразы, произносимые ею. А вот образы, чувства, эмоции – все это прямо транслировалось в мозг Стаса.