Начало века. Книга 2

Белый Андрей

(190) Неточно цитируется 1-я строфа стихотворения «Петухи» (1906) (Гиппиус З. Н. Собрание стихов, кн. 2. 1903–1909. М., 1910, с. 9).

(191) О встрече с Блоком Гиппиус сообщила Белому в письме от 25 марта 1902 г. (см.: Литературное наследство, т. 92. Александр Блок. Новые материалы и исследования, кн. 3, с. 179).

(192) Белый, видимо, ошибается: рецензии на «Симфонию (2-ю, драматическую)» в «Мире искусства» не было напечатано.

(193) Московская выставка картин журнала «Мир искусства» открылась 15 ноября 1902 г. в доме Грачева на углу Петровки и Столешникова переулка и продолжалась до 1 января 1903 г. Белый посетил выставку

в первые же дни; отзыв о ней — в его письме к Э. К. Метнеру от 17 ноября 1902 г., в котором он сообщает и о состоявшемся знакомстве с С. П. Дягилевым и А. Н. Бенуа (ГБЛ, ф. 167, карт. 1, ед. хр. 2).

(194) На выставке экспонировался портрет Дягилева работы Ф. А. Малявина (1902).

(195) Великий князь Владимир Александрович, президент Академии художеств, и его жена великая княгиня Мария Павловна, ставшая президентом Академии художеств с 1909 г. Об отношениях с ними Дягилева см. в комментариях И. С. Зильберштейна и В. А. Самкова в кн.: Сергей Дягилев и русское искусство, т. 1. М., 1982, с. 417–418.

(196) Подразумевается образ Нерона, любующегося горящим Римом (согласно версии о том, что грандиозный пожар в Риме в июле 64 г., длившийся почти девять дней, был устроен по приказу императора).

(197) Enfant (фр.) — дитя, ребенок, младенец.

(198) Louis le Quatorze — Людовик XIV, король Франции.

(199) Декоративное панно М. А. Врубеля «Фауст и Маргарита в саду» (1896).

(200) Книга А. Н. Бенуа «История русской живописи в XIX веке» вышла в свет в июне 1902 г.

(201) 3 декабря 1902 г. Д. В. Философов писал Белому: «С. П. Дягилев говорил мне, что Вы выразили желание напечатать в „Мире иск(усства)“ статью Вашу „об искусстве с точки зрения формы“. Обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбой выслать означенную статью по возможности скорей» (ГБЛ, ф. 25, карт. 24, ед. хр. 16). Статья Белого «Формы искусства» увидела свет в декабрьском номере «Мира искусства» за 1902 г. (подпись: Борис Бугаев).

(202) В частности, 25 января 1903 г. Философов писал Белому: «Не написали ли Вы чего-ниб(удь) нового? Если то, что Вы написали, и не подходит к нашему журналу, может быть, Вы все-таки не откажете нас ознакомить с Вашими рукописями, так как мы все в редакции интересуемся развитием вашего литературного дарования» (ГБЛ, ф. 25, карт. 24, ед. хр. 16).

(203) Заключительная строфа стихотворения «Все тот же раскинулся свод…» (апрель 1902 г.), входящего в цикл «Три стихотворения» из книги «Золото в лазури» (Стихотворения и поэмы, с. 81).

(204) Цитата из стихотворения «Даль без конца. Качается лениво…» (июль 1902 г.) цикла «Закаты», входящего в «Золото в лазури» (там же, с. 76).

(205) Вероятно, подразумеваются слова Чехова в передаче Бунина: «Какие они декаденты! — говорил он. — Они здоровеннейшие мужики, их бы в арестантские роты отдать…» (Бунин И. А. Собр. соч. в 9-ти томах, т. 9. М., 1967, с. 239).

(206) Иерихон — город в Палестине вблизи Иерусалима; согласно Книге Иисуса Навина (VI, 19–20), стены Иерихона пали от звука семи труб, город был взят и истреблен.

(207) В первоначальном варианте текста далее следовало:

Грустил: точно тенью покрыли.

И — тоже тень, что псевдоним мой открылся; в косых, неприязненных взглядах читал осужденье; «Симфония» пользовалась успехом — у Блока, у Брюсова, у Мережковских; а прочие видели: бред иль памфлет; оскорблялись: естественник! Руки чесались: некоторых руководителей наших занятий:

унизить меня в мелочах; я боялся: узнает отец; я бояться имел основание: его здоровье расстроилось.

Вид же, с которым меня оглядывали неизвестные люди на улицах, не предвещал ничего утешительного

(ЦГАЛИ, ф. 53, оп. 1, ед. хр. 30, л. 317).

(208) Неточная цитата из стихотворения Блока «Сбежал с горы и замер в чаще…», датируемого 21 июля 1902 г. (Блок А. Собр. соч. в 8-ми томах, т. 1, с. 206).

(209) Видимо, только что написанное тогда стихотворение «Владимир Соловьев» («Задохлись мы от пошлости привычной…») (Стихотворения и поэмы, с. 136–137). Стихотворение Белого «Раздумье», посвященное памяти Вл. Соловьева (там же, с. 154), датируется февралем 1901 г. и, безусловно, было уже известно в семье Соловьевых.

(210) М. С. и О. М. Соловьевы умерли 16 января 1903 г. Ср. другой вариант воспоминаний Белого об этом событии:

М. С. — кончается; О. М. — удаляет Сережу из дому; днем я имею с ней разговор; она — вся дрожит, глаза — лихорадочно блестят; она умоляет меня не покидать в течение всей моей жизни Сережу, быть с ним; я не понимаю, какой ужасный намек заключается в этом ее обращении ко мне (выяснилось потом, что весь этот день она травила себя краской; и говорила со мной уже отравленная); вечер этого дня я тупо и безнадежно сижу у себя, ожидая всего худшего; в 3 часа ночи нас будят известием, что М. С. Соловьев — скончался, а О. М.: тотчас же застрелилась; меня зовут в квартиру Соловьевых (мама — в истерике: папа — утешает ее); в квартире Соловьевых я нахожу проф. П. С. Усова и В. С. Попову, совершенно растерянных; оба меня посылают к Рачинскому, занимающему ответственное место в губернском правлении, чтобы он повлиял на полицию затушевать самоубийство; в 4 часа ночи мы обсуждаем с Рачинским, что делать; в 5 возвращаюсь к Соловьевым; меня просят предупредить ничего не подозревающего Сережу о том, что произошло

(Материал к биографии, л. 33 об. — 34).

(211) Похороны М. С. и О. М. Соловьевых состоялись 18 января 1903 г. в Новодевичьем монастыре (см. заметку Брюсова «Похороны М. С. и О. М. Соловьевых» — Русский листок, 1903, № 19, 19 января). Белый посвятил «незабвенной памяти М. С. и О. М. Соловьевых» стихотворение «Могилу их украсили венками…», памяти М. С. Соловьева — стихотворение «Призыв» (см.: Стихотворения и поэмы, с. 136, 138).

(212) В первоначальном варианте текста далее следовало:

Помню, как с кладбища, в черной карете, качаясь с М. Н. Коваленским, историком, большевиком, иль «Мишей», мы вспоминали, что много сидели в годах мы за чайным столом Соловьевых: студент-поливановец — он, гимназист-поливановец я, — говорили о Льве Поливанове; после же он, убежденный марксист, препирался со мной, символистом, — но мягко, сердечно; его урезонивала: «тетя Оля»; и мы расходились: до новых посидов. Качаясь со мною в карете, растроганно мне говорил: — «Никогда не забуду я наших совместных сидений и этих всех дней, сообща пережитых».

Не помнил он слов своих: точно кинжалом ударило, когда сказали, что «К», псевдоним, обругавший ужасно меня, дикаря декадента (статейка в «Курьере» была напечатана), есть «Михаил Коваленский»: тот именно — «Миша». Статья подавала меня на подносе Москве, возбудив взрывы против меня, отразившись на экзаменаторах, меня хотевших зарезать, отца взволновав: перед смертью