Начало

Пирс Мэри

Они пересекли каналы и подъехали к аббатству. Его восстановленная башня казалась теплой, розовой и чистой в лучах солнца. Все выглядело так чудесно на свежей зелени газонов и на фоне синих вод Эннена.

Они привязали повозку с пони к загородке у дерева и пошли по упругой траве к аббатству. Храм все еще стоял в лесах, и даже сейчас, в шесть часов вечера в субботу, несколько человек еще продолжали работать на крыше. Стук их молотков отдавался эхом между стенами, и в паузах голоса рабочих звучали особенно гулко.

Дед Тьюк приложил лодочкой руки

ко рту и крикнул. На них глянуло сверху чье-то лицо.

– У вас работает парень по имени Меддокс?

– Хотел бы я, чтобы он здесь работал! – крикнул ему в ответ работник.

– Где он?

– Я бы сам хотел знать это, – опять ответило им свесившееся вниз лицо.

– Господи ты Боже мой! Я могу получить здесь хоть один нормальный ответ?

– Попробуйте спросить у начальника, там на галерее! – предложил им работник. – Ему все равно нечего делать.

Они пошли на галерею с южной стороны. Там среди разгрома стоял маленький домик, и к ним навстречу вышел человек.

– Меддокс? – переспросил он. – Да, у нас работал плотник Меддокс, но он ушел от нас три недели назад.

– Ушел! – заорал дед. – Черт побери! Три недели назад! Вы знаете, куда он отправился?

– Это ваш сын? Нет? Хорошо, я вам скажу, что случилось. Он подрался с другим плотником, и черт бы его подрал, чуть его не убил. Столкнул с алтаря, разбил ему нос, и тот чуть не ослеп на один глаз.

– Вы хотите сказать, что выгнали его?

– Нет, я не успел это сделать. Он удрал еще до того, как я послал за ним. Он понимал, что остальные работники никогда ему не простят того, что он сделал с Джоэлом Уоткином.

– Вы случайно не знаете, куда он отправился?

– Один рабочий видел, как он отправился в рыбацкой лодке вниз по реке в сторону Клюта. Да, и еще одно, он украл лодку у Джека Льюиса, поэтому ему здесь лучше вообще не появляться.

– А что там внизу по реке?

– Клют и Рэдок. Но там ему нечего делать. Скорее ему хотелось добраться до Бристоля, но там вам будет сложно его отыскать.

– Похоже, вы правы, – сказал старик. – И я прекращаю поиски.

Он вернулся в повозку, и некоторое время молча сидел, поигрывая вожжами.

– Хотел бы я знать, – наконец произнес он. – Не отправился ли домой этот парень?

– Нет, если он поехал в сторону Рэдока, – ответила ему Бет.

– Но если он попал в беду, ему было бы лучше всего сбить со следа своих преследователей. Разве я не прав? Совершенно ясно, что он отправился домой кружным путем! Я тебе говорю! Думаю, именно так обстоят дела.

Он, как всегда, все знал наперед и, слегка успокоившись, поехал в центр города, чтобы найти им ночлег.

Отец Бет часто рассказывал ей о Спейлзе.

– Это маленький городок, такой же старый, как холмы рядом с ним. Причем это и не английский город, и не валлийский. У него свои привычки и свой аромат.

Когда на город опустилась темнота, Бет выглянула из окна своей комнаты и ей показалось, что она понимает отца. Улицы, залитые лунным светом, казались нарисованными на старинном полотне. Свет

звезд придавал городу что-то сказочное. Казалось, в каждом старом доме есть свой секрет. Отец часто говорил ей, что в Спейлзе намешано все: это город святости и хитрости, мудрости и наивности. Люди здесь рассуждали о прошлом так, как будто они жили всегда в этом городе с живой душой, и время ничего для них не значило.

– Да, это странный маленький городок, правда, правда, – повторял отец. – И ты его долго не сможешь забыть.

В таверне «Телбот», что у разрушенной стены замка, прямо напротив дома, в котором остановились дед и Бет, отца как-то ограбили, и ему пришлось полтора дня вычищать конюшню, чтобы оплатить расходы за ночлег. В другом месте он видел, как крупный возчик выпил одним махом галлон пива. Потом оказалось, что этот возчик, хоть он и был в брюках и плаще, на самом деле – женщина по имени Ненси из Роудса. Еще в другом месте, на западной окраине городка, где проходит старая дорога в Уэллс, было местечко, где прохожих поджидал человек с ножом, который всех проходящих обвинял в том, что они увели у него жену.

Ее отец боролся с ним почти час, и потом этот человек просто удрал прочь. Бет помнила, как мать плакала, глядя на израненные руки отца. Она умоляла его никогда больше не ездить в Спейлз. Но он все время ездил туда, потому что, как он объяснял, валлийские лошадки были самыми лучшими, и, кроме того, Спейлз всегда звал его к себе.

– Это такое место, оно возвращается к тебе в мечтах.

Когда он в очередной раз вернулся оттуда, то клялся, что пастух в горах нашел мертвого разбойника с ножом.

Бет стояла у окна и смотрела на городок, который почти уже заснул.

Огонек светился только в «Телботе». Двери были приоткрыты, и слабый свет отражался на вывеске. Мужской голос распевал «Моя любовь – девица»:

Моя любовь – девица,Кротка, как голубица,Как ангел белокрылый,Что к нам с небес спустился.

Последние хриплые ноты потонули в свисте, криках и в оскорблениях, потом последовала тишина. Снова заиграла гармоника, и другой голос начал петь.

Раз парнишка с девчонкой рыбачить пошлиТеплым майским погожим деньком,К берегам речки Нафф, что в долине СкарниИ от Кроупли недалеко.

Бет отпрянула от окна и села на кровать. Она уставилась на стену и начала размышлять. Без всякого сомнения, это пел Кит Меддокс. Она узнала его голос, его ужимки. Бет встала и открыла дверь. Все уже спали. Из-за каждой двери доносился храп. Гармоника в таверне начала наигрывать другую мелодию – «Гусь и гусыня». Бет быстро натянула платье и накинула на голову шаль. Потом тихонько пробралась вниз по лестнице и вышла из дома.