Начало

Леусс Линда Е.

Глубоко задумавшись, я не заметил, как снова очутился перед заветным домом. Очнувшись от своих тягостных мыслей, я поднял голову и посмотрел на знакомые окна. Мне стало горько от того, что мне больше не подняться на лифте, чтобы просто быть рядом с Эсмириль, слушать ее голос, ощущать ее тепло, смотреть, как она двигается или курит трубку. Именно в эту минуту надежда на ее взаимность окончательно умерла, я отчетливо понял, что вместе нам никогда не быть. Драконы продолжили идти своей дорогой, отпихнув к обочине ставшего ненужным инкара, и уж подавно их не разжалобить страданиями. Я резко вырулил на улицу, вызвав истерические гудки, и поехал домой. Поднявшись в квартиру, я наглотался снотворного и уснул мертвым сном без сновидений.

Прошло несколько дней, а я продолжал жить, как во сне. Вставал утром, умывался,

чистил зубы, ел, ходил на работу, с кем-то разговаривал, что-то делал. Те дни не отложились в памяти. Единственное, что я запомнил – это боль, каждую минуту, день и ночь, отчаяние и невыносимую тоску. Я каждый вечер бездумно ездил по городу, чтобы не возвращаться домой, а ночь для меня теперь начиналась с горсти снотворного. Новый день был похож на предыдущий, как брат-близнец, превращаясь в такую же безотрадную ночь. Сердце разъедало отчаяние, боль, тоска, ревность то вместе, то попеременно. В те дни мне следовало обратиться к Вессу или к кому-нибудь из инкаров постарше, объяснить ситуацию, попросить о помощи, меня бы отправили домой или дали какие-нибудь успокоительные снадобья, но я был не в состоянии додуматься до этого самостоятельно, а резиденты-инкары не замечали моего состояния или делали вид, что не замечают. Даже Ларина ни разу не позвонила мне и не поинтересовалась моим самочувствием. Я был предоставлен сам себе, оставаясь в многомиллионном городе наедине со своим разбитым сердцем.

В тот вечер я снова привычно припарковался у заветного дома и тоскливо смотрел на освещенные окна, вспоминая Эс и время, проведенное с ней, как вдруг увидел ее, выходящей из подъезда с каким-то парнем, они держались за руки и о чем-то оживленно беседовали. Мое сердце провалилось куда-то вниз, потом подпрыгнуло к горлу, словно пытаясь выскочить наружу, мне стало трудно дышать, я хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, а в глазах все плыло. Эсмириль и парень сели в ярко-красную машину и выехали на проспект, я автоматически последовал за ними, не соображая, что буду делать, если они меня заметят. Машина петляла по улицам, видимо, они никуда не спешили, что позволило мне не упустить их из виду, даже в том жалком состоянии, в котором я находился. Автомобиль, наконец, остановился в тихом районе города возле двухэтажного дома. Эсмириль и ее спутник вышли из машины, поднялись на крыльцо, и через некоторое время в окне на первом этаже зажегся свет. Я сидел, вцепившись в руль так, что у меня побелели костяшки пальцев, кровь стучала в висках, а затылок наливался пульсирующей болью, как от нехватки ликка[12]. Через некоторое время какая-то сила вытолкнула меня из машины и повлекла к дому. Я, присев, чтобы не привлекать внимания случайных прохожих, прокрался к освещенному окну и заглянул внутрь. То, что я увидел, пригвоздило меня к месту, горло перехватило судорогой так, что я не мог вдохнуть. Уже не таясь, я встал в полный рост. Они занимались любовью. Я видел Эсмириль, почти мою Эсмириль, в объятиях другого. Она была обнажена, волосы распущены, мужские руки скользили по ее спине и поднимали ее в такт его движениям. Я не видел ничего кроме нее и его рук, и не мог отвести взгляд, каждое их движение причиняло такую боль, словно мне в грудь, раз за разом, втыкали нож. Они двигались все быстрее и быстрее, и наконец, Эсмириль выгнулась дугой, а потом обессилено обняла мужчину и склонила голову ему на плечо, он прижал ее к себе и я увидел его лицо. Это был тот парень, ее спаситель! Все мысли разом вылетели из головы, кроме одной, на его месте должен быть я, а потом тело скрутила страшная судорога, свалившая меня на землю. Если бы у меня хватало воздуха, я бы выл, но горло перехватило, словно стальными тисками и я не мог выдавить из себя ни звука. Меня вырвало, а потом снова скрутило. Я не знаю, сколько времени пролежал на земле под тем окном, час или минуту, но постепенно я пришел в себя, с трудом встал на ноги, держась одной рукой за стену дома, а вторую прижав к груди в том месте, где билось мое многострадальное, истерзанное сердце. В окно я больше не смотрел. Инстинкт гнал меня прочь от этого дома, он кричал, что надо уходить, иначе мне конец. Шатаясь как пьяный, я брел по улице, не понимая, куда иду и зачем, забыв о своей машине, не разбирая дороги и не видя ничего вокруг. В голове звенело, перед глазами плыли цветные круги, меня мутило, думать о чем-то я не мог.

– Эй, красавчик! – я услышал чей-то хриплый голос и с удивлением понял, что он обращается ко мне – Да, ты, милый!

Я обернулся. Меня окликнула какая-то шлюха, она стояла под фонарем, который освещал ее кричащий наряд

и безвкусный макияж. Медленно оглядевшись, я понял, что забрел на Страйт, даже не заметив этого.

– Хочешь весело провести время? Ну же, давай, милый, не стесняйся!- женщина смотрела на меня. Я чувствовал, как во мне зарождается злоба, на проститутку, на Эсмириль, на ее парня, на весь мир за то, что он отвернулся от меня. Я подошел к женщине и схватил ее за руку.

– Эй, потише, красавчик, сначала гони монету, – свет раскачивающегося фонаря на миг ярко осветил ее лицо, больше похожее на отвратительную маску, но мне было плевать.

Я, не глядя, вытащил из кармана деньги и сунул ей в руку, проститутка пересчитала их и положила в карман, потом улыбнулась щербатым ртом и потянула меня за руку к ближайшему дому. Она привела меня в грязную, убогую комнатенку, и скинула с себя платье, обнажив уродливое тело с отвисшими грудями и круглым животом, которое вызывало лишь отвращение и чувство гадливости, а перед глазами стояла Эсмириль и ее парень в рамке освещенного окна, молодое, упругое тело и мужские руки, скользящие по обнаженной спине. Голову снова сжали раскаленные стальные тиски, а в глазах все поплыло от наворачивающихся слез.

– Как тебя зовут? - чужим голосом спросил я.

– А как ты хочешь, чтобы меня звали? – игриво спросила проститутка и улеглась на кровать, призывно похлопав по матрасу рядом с собой.

– Эсмириль! – прохрипел я и накинулся на нее.

Через час я оставил женщину, лежащей на кровати, оделся и, не оборачиваясь, вышел на улицу. В глазах все расплывалось, голова раскалывалась на части, я чувствовал себя грязным и опустошенным, сердце мучительно ныло, хотелось пойти и застрелиться, чтобы, наконец, прекратить эти мучения. Выйдя на улицу, я повернул направо и пошел посередине проезжей части, как мне казалось в сторону дома.

– Нелегко тебе, брат! – не пройдя и десяти ярдов, я услышал спокойный мужской голос у себя за спиной. Голова все еще работала плохо, и я снова не понял, что обращаются ко мне. Медленно обернувшись, я сфокусировал зрение, передо мной стоял незнакомый парень довольно высокий и худой, с темными, гладко зачесанными назад волосами, бледным лицом, на котором выделялись большие глаза угольно-черного цвета. Он был одет во все черное. Парень опирался плечом о стену и, скрестив руки на груди, смотрел на меня, криво улыбаясь. Я молчал и выжидательно смотрел на него.

– Непросто видеть свою девушку с другим, а? – сочувственно спросил он.

Я вздрогнул, будто он воткнул в меня нож.

– Кто ты? – я, наконец, разлепил губы.

– Я? Мое имя тебе ни о чем не скажет, брат, но я хочу тебе помочь. – он неуловимым движением оттолкнулся от стены, и как-то сразу оказался рядом со мной. Он посмотрел вниз, на мои руки и произнес – Шлюху убивать не стоило, – в его голосе была простая констатация факта, ни осуждения, ни угрозы, ни насмешки. Я опустил глаза вниз, мои руки были в крови, пятна крови виднелись на рукавах рубашки и брюках.

– Не переживай, брат, это всего лишь человеческая шлюха, если хочешь, можешь убить еще нескольких, только это вряд ли поможет твоему горю, – он говорил очень спокойно, словно убийство человека было чем-то обыденным, как прием ликка.

Меня согнуло пополам, пустой желудок сводило спазмами. Он поддержал меня, чтобы я не свалился на землю. Меня вырвало, когда спазмы в желудке прекратились, я обессиленно опустился на грязный тротуар и вытер рот рукавом. Парень стоял рядом.

– Кто ты? – снова повторил я.

– Я Коул, – представился он – но какая тебе разница?

Разницы не было никакой, я его не знал.

– Что тебе от меня надо? – не поднимая головы, спросил я.

– Хочу помочь.

– Зачем?

– Затем, что нечасто увидишь инкара в таком состоянии, – он присел рядом со мной и заглянул в лицо.

– Откуда ты знаешь? – длинные фразы мне все еще не давались, но он понял, о чем я спрашиваю.