Начало

Йорк Маргарет

А пока в ресторане постоянно слышался властный и скучный голос леди Ханстентон, в очередной раз рассказывающей поучительный пример из своей жизни или делающей наставление нерадивым слушателям, играла музыка, за бортом плескалась зеленая океанская вода, и Лондон приближался со скоростью движения парохода.

Все казалось, что там, в Лондоне, в Даунтоне все изменится, трудности исчезнут, проблемы разрешатся сами собой, а жизнь станет просто замечательной. Не может не стать, они же заслужили счастье.

Лондон встретил молодых супругов и их родственников туманом и сыростью; это вызвало столь

бурное возмущение миссис Левинсон, что Роберт едва не принялся извиняться за климат родной Англии.

– Мама, ну что ты, – взмолилась Кора, – разве в Нью-Йорке не бывает дурной погоды?

– Не бывает! – заявила Марта Левинсон так уверенно, что даже у ее дочери закралось сомнение, будто она свою жизнь прожила именно в Нью-Йорке.

– Миссис Левинсон, погода непременно исправится, стоит ей только осознать, сколь высокая гостья прибыла в Англию, уверяю вас. – Роберт постарался, чтобы в голосе ни в малейшей степени не слышался сарказм или насмешка, но миссис Левинсон вовсе не глупа, она прекрасно поняла слова зятя и к его изумлению… рассмеялась:

– Ну, если вы обещаете…

Впрочем, миссис Левинсон не понравилось все – от погоды (так и не пожелавшей исправиться, несмотря на бодрые заверения Роберта) до организации свадебного приема и состояния высшего света Лондона. Последний не угодил тем, что «стал еще скучней прежнего».

Леди Вайолет старалась изображать радость и удовольствие по поводу женитьбы сына и даже счастье от появления новых родственников за океаном, но ей это плохо удавалось, несмотря на все усилия.

Кора получила первый «урок» в день прибытия. Слегка прикасаясь в знак особого расположения к щеке невестки, свекровь поинтересовалась:

– Надеюсь, вы уже беременны, Кора? И, надеюсь, сыном?

Кора вспыхнула от вопроса, словно пламя, и потупилась:

– Боюсь разочаровать вас, леди Вайолет.

От дальнейшего обмена любезностями их отвлекла миссис Левинсон, принявшая основной удар на себя. Наблюдая, как мать нарочито демонстрирует свои манеры и свое видение мира, Кора и ужасалась из-за поведения матери, и восторгалась им же. Миссис Левинсон не желала подчиняться правилам, которые ей были неудобны, и ее не очень волновало осуждение леди, подобных вдовствующей графине. Кора так не смогла бы, она заранее согласилась со всеми требованиями и желала быть похожей на леди Вайолет, а не на миссис Левинсон.

Однако и она заметила, что матери Роберта не всегда удается держать себя в руках…

А рождение сына… Как она сама этого хотела бы! Рождение наследника решило бы многие проблемы не только Даунтона, но и их с Робертом. Но пока порадовать всех действительно не представлялось возможным.

Леди Вайолет готовила прием в Грэнтэмхаусе по случаю женитьбы сына и приезда американских родственников, втайне ужасаясь необходимости представлять свету свою новую родственницу миссис Левинсон. Представлять мать Коры Лондону необходимости не было, все и без того помнили яркое появление в свете миссис Левинсон во время дебюта ее дочери.

Прием организован скромно, поскольку семья все еще находилась в трауре, леди Вайолет могла лишь заменить черный цвет своих платьев на темно-лиловый или темносерый, что мало способствовало веселому настроению. Но Кора

не возражала, ей вовсе не хотелось, чтобы мать стала объектом пристального и далеко не доброжелательного внимания дамского общества Лондона. Еще не пришло время, когда американки, чьи отцы и мужья в одночасье сказочно разбогатели, стали чувствовать себя уверенно. Это через пять лет Консуэло Вандербильт, дочь беспокойной Авы, произведет глубочайшее впечатление на Лондон, появившись там в качестве супруги наследника герцогов Мальборо. Через полтора десятка лет Нэнси Лангхорн, уже разведенная (какой кошмар!) и имеющая сына, очарует лондонских джентльменов и станет супругой сына Уильяма и Мэри Асторов, которые, как Уильям и обещал Роберту, переберутся в Англию.

Но тогда Кора была одной из первых ласточек американской дамской весны, доказывавших, что деньги внезапно разбогатевших заокеанских нуворишей вовсе не означают отсутствие вкуса или умения вести себя, что образование женщина может получить и в Нью-Йорке, и научиться правилам приличия тоже.

Миссис Левинсон этим не отличалась, потому была объектом пристального внимания английских леди. Ах, эта американка, настоящая ворона в павлиньих перьях! Одета всегда немыслимо броско, своим дурным вкусом умудряется испортить даже наряды от Ворта! Ее дочь, новая графиня Грэнтэм, куда более сдержанна и имеет вкус? Да она просто серая курица, которая боится стать заметной.

Приговор света был единодушным: этой американке (имелась в виду миссис Левинсон) никогда не стать леди, несмотря на все ее усилия и деньги мужа. Помимо денег следовало бы иметь вкус и знать свое место.

Молодая леди Кроули? Что ж, она мила, кажется, воспитана лучше матери, весьма сдержанна и не столь вызывающа, возможно, из нее что-то получится. Если ее свекрови вдовствующей графине удастся исправить недостатки, обретенные за океаном, она может стать своей в гостиных Лондона, но не более. Какие именно недостатки, никто указать не мог, да и не пытался. Американка – этим все сказано, дочь такой матери просто не может не иметь недостатков.

Леди Вайолет ловила сочувствующие взгляды не реже, чем миссис Левинсон любопытные и осуждающие. Но если второй было безразлично мнение лондонских сплетниц, то вдовствующая графиня колебалась между желанием упиваться сочувствием света и раздражением из-за необходимости выслушивать это сочувствие, а значит, и из-за самого существования невестки и ее матери.

Симпатии Коре со стороны свекрови это никак не добавляло. Возможно, для миссис Левинсон было бы лучше совсем не приезжать в Лондон в этот раз, чтобы Кора смогла войти в свет сама, без столь яркой и тяжелой нагрузки.

Лондонский высший свет снова не понравился миссис Левинсон, а она ему. Впрочем, Марту Левинсон мало заботило мнение скучных дам, пусть себе болтают. Но насмешки дам побудили миссис Левинсон ускорить свой отъезд, она не стала задерживаться в Лондоне, вдруг «вспомнив», что поклялась навестить свою родственницу в Швейцарии, и сделать это надлежало немедленно! Леди Вайолет пришлось делать вид, что она страшно огорчена необходимостью отъезда новой родственницы и надеется на ее скорейшее возвращение. Отъезд слишком энергичной американки все восприняли с облегчением.