Начало
Шрифт:
Вернувшись, краем глаза посмотрел фильм. Актёр Александр Михайлов играл разведчика Кузнецова. В картине он застрелил тридцать полковников и столько же генералов. Всем своим жертвам Пауль Зиберт по четыре пули в живот отправлял, чтобы наверняка.
24 декабря 1987 года, четверг
На работе все обсуждали фильм про разведчика и смеялись в голос. Совсем недавно ругали актёра Сильвестра Сталлоне за фильмы «Рэмбо», «Рокки-4», а тут свой боевик создали, своего неуловимого «Рэмбо», недостижимого для немцев.
Был у Тани, каждый
После работы я хотел поехать домой, читать, учить, выписывать. Но поехал к Борису. Пожарили картошку. Выпил стаканчик настойки на черносливе, разведённой со спиртом. Захмелел и сел к Стёпкиной кроватке, стал играть с ним в бубен. У Бориса растёт чудесный сын. Как ни странно, именно в эту минуту пришла в голову мысль с Нового года не пить ни капли.
Но выпив второй стаканчик, я подумал и отказался от столь радикальных мер. Всё же ничто не снимает так стресс, как стаканчик вина. А до выпитой настойки, ходил взад вперёд, не знал, что с собой поделать. Таня вынимает из меня душу. В душе разлад. Я упираюсь, как могу.
Домой приехал уже трезвым и красивым.
25 декабря 1987 года, пятница
С утра ходили с Толей к Николаю Ивановичу на общее собрание. Меня там величали не иначе, как Андрей Иванович. До сих пор не могу привыкнуть к такому обращению. Секретарь комсомольской организации отдела. Дали премию пятнадцать рублей, в честь Нового года.
Толя, оставшись с нами один, нежен, как няня. Ни грубого слова, ни взгляда косого.
Звонил Володя мне на работу, хочет вместе с нами Новый год отмечать. Я его переадресовал к Игорю. Что Володя, что Игорь днём не работают, — пусть закупают продукты для Нового года.
Репетировали спектакль, получается уже неплохо. Но всё равно пахнет глухой самодеятельностью. Каковой, собственно мы и являемся.
После работы поехал к Женьке в комиссионный магазин. Он сказал, что сдавали видеокамеру, но её в тот же день купили. Видеокамера — это теперь моя мечта.
Вернувшись домой, смотрел программу «Взгляд». Спать лёг в три часа ночи.
26 декабря 1987 года, суббота
Хорошенько выспался, поиграл на гитаре и поехал в ГИТИС.
В ГИТИСе у окна с Витиным сокурсником стояла актриса Дарья Михайлова. Меня нестолько уязвило то, что она стоит рядом с недостойным её студентом, как то, что я не в состоянии подойти к ней и познакомиться.
Походив по институту, встретил режиссёра Театра-студии «Мастерская» в которой я занимаюсь пантомимой. Режиссёр держался независимо, со мной не поздоровался. Это меня не задело.
Увидел на двери аудитории приколотую записку: «Афанасьева, я у Гены». Витя с Людой Афанасьевой делали общий этюд, а Генка работал рядом, в Военторге. Я предположил, что Витя находится у Стручкова. Пошёл в Военторг, обошёл все подвалы, Генку нашёл стоящим в очереди за заказом.
Оказывается, сегодня не его смена и то, что мы встретились, чистая случайность. Проговорили полтора часа, пока он стоял в очереди. Я пообещал зайти к нему тридцать первого числа, в его смену и вернулся
Долго ходил по институту, но Витю так и не нашёл. Юра Черкасов беспокоился, звонил и наконец, вышел на Витю. Он, оказывается, был на квартире у своего сокурсника Димы Журавлёва. Поговорить с Витей не получилось, так как он куда-то отлучился. Пришла в ГИТИС Анна Терехова, привезла сына в синей колясочке. Юра играл на гитаре и пел песни для её маленького сыночка: «Мишка, моряк не плачет» и «Эй, ямщик, гони-ка к Яру».
Юра Черкасов ехал вместе со мной в метро и рассказывал о себе.
Дома читал книгу Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы».
Глава 10 Успех на местной сцене
27 декабря 1987 года, воскресенье
Вчера читая Достоевского, многое отметил, чтобы выписать и выучить. Хотел весь сегодняшний день этому посвятить, но… Посмотрел «Утреннюю почту», за ней «Клуб кинопутешественников», а затем позвонил Женька. Встретились на «Курской» и поехали в кинотеатр «Зенит» на фильм «Данди по прозвищу крокодил».
Не попав на фильм, мы позвонили Борису и, купив торт «Чародейка», приехали к нему на обед. За обедом выпил я немало. Кроме меня никто не пил. Женька рюмку и Борька рюмку, а я полграфина. На какое-то время я опьянел, но очень скоро протрезвел. Стало ли легче, — сказать трудно, но хуже точно не стало.
Видел сегодня в переходе мужчину, просившего подаяние. Он сидел прямо на полу, был пьян и кланялся за брошенные ему деньги.
Доехав до дома, почувствовал в себе заряд нетворческого зла. Не мог уснуть. В голову лезли мысли одна чудней другой. Я сел и стал читать Достоевского. Прочитав главу, исцелился. Упал щекой на подушку и ощутил блаженство. Ощутил мимолётное счастье, как в армии при команде «отбой».
28 декабря 1987 года, понедельник
Проснулся свеженьким, но чувствовалось, что вчера, перед сном выпил. Я действительно, хочу не пить с нового года. Выдержу ли?
С утра позвонил Тане и поинтересовался, когда мне быть на репетиции. Она хотела занять меня в показе мод. Ходить в нарядах по сцене, хвастаться — это женское дело. Я отказался от всех её предложений, кроме спектакля.
Играли в домино. Я в паре с Борисом, а Толя с Юрой Ломакиным. Хотели сыграть одну партию, но они её проиграли, затем проиграли вторую и третью.
Толя и Максимыч напились до свинского состояния. Максимыч чуть не захлебнулся спиртом. Я ушёл на репетицию и какое-то время сидел в зрительном зале, разглядывал наряды, в которых девушки фланировали по сцене. А затем мы репетировали свой спектакль. Я выбегал из-за кулис, кричал на мужа моей дочери, брал его вину на себя, поил полицейского, — целая история из итальянской жизни. После репетиции вернулся в мастерскую, как выжатый лимон. Поел в мастерской и снова на сцену.
Выступали мы после ансамбля дивизии им. Дзержинского, солдаты которой охраняют наш объект. Играли хорошо. Что называется, на одном дыхании. Не успел я проводить первых актёров на сцену, смотрю, уже мой выход. Впервые я стоял на сцене перед публикой и кланялся. Мне аплодировали.