Начало
Шрифт:
Анализ успешно завершен!
Текущее количество ПВ — 0,88 единиц!
— Пришли в себя? — с опаской спросил старик.
Я всё ещё лежал, хотя всё прекрасно видел, немного приподнявшись на руках, которые по ощущениям стали чуточку слабее, я повернулся и кивнул учёному. Я сейчас самого себя контролировал чуть лучше, чем раньше. Не было такого дикого желания убивать всех. А вот голод чувствовался, не так сильно, но всё же…
— Хорошо, — расслабленно вздохнул старик. — Этот чип нужно было ввести так, чтобы он оказался примерно посреди вашего мозга. Такова его особенность. Можно было попробовать провести операцию, но я со своим коллегой пришёл к выводу,
Сложив молча свой чемоданчик, он глянул на меня, причём в его взгляде было столько сочувствия… что хватило бы тут на всех, кто руководит этим комплексом и всеми испытаниями. И молча вышел, только шумно и тяжело выдохнув. Ему было жаль, а я не мог понять почему.
Клан Грей. Уже не в первый раз я это слышал. Они за всем этим стоят? Не уверен. О них говорили временами, как о каком-то божестве, точнее божествах. Странно. Либо они руководят этой планетой… либо сразу всем человечеством. Хотя нет. Что-то было про какую-то войну… помню… гражданская? Да. Шла гражданская война. Космическая. Весьма кровопролитная… больше ничего по этому поводу не помню.
Но в голове пробуждалось что-то ещё, что-то более сокровенное. Я пытался зацепиться за это. И начал вспоминать. Снова та прогулка, только самое её начало, и шла она словно… в обратном порядке, но потом возобновила свой нормальный ход, словно часть воспоминаний немного отмотались назад, чтобы я увидел всю картинку целиком… Чётких картинок опять никаких, только размытые силуэты. Но я шёл и радовался. В голове крутилась одна очень важная мысль. Но вот какая?
И всё моё внимание было не на мне, а на ней. Это что-то важное было связано с ней. Настолько важное, что даже вспоминая эти моменты, у меня бешено колотилось сердце. Я пытался понять, в чём же причина такого беспокойства, пытался понять, что не так, почему мне стало так страшно…
И ответ раскрылся в короткой фразе, которая иногда так много значит. Всего два слова, которые могут на многие года изменить мышление любого. Она была беременна. От меня. Мы ждали ребёнка. Мы вроде не были официально в браке, мы этого и не планировали. Мы просто хотели жить вместе. Отсюда и столько радости. Было ещё что-то, но эти слова я не мог воспринимать. Но единственное, я запомнил, как её зовут. Анна. Её звали Анна. И она… просто была тогда счастлива.
Воспоминания снова оборвались падением астероида. Но она тогда не погибла, нет. Я ведь не просто так тогда остался в логове ада, в разрушенном городе после падения астероида и его обломков. Нет. Я искал. Искал её. Но не нашёл. Умер быстрее. Но теперь… я точно помнил, как она выглядит и как её зовут. И теперь у меня есть цель для существования, есть цель выбраться отсюда и уничтожить тут всё. Как минимум, я должен узнать, что с ней стало! Ведь я её в этом комплексе не видел. Я её не видел среди пленных. Значит… она ушла из города? Или её спасли? Не знаю. Но обязан это выяснить!
А пока… пока у меня нет возможности… пока у меня нет на это сил… я буду им подыгрывать… я буду становиться… опытнее? Да, скорее так. Сильнее… не знаю, выйдет или нет. Но опытнее точно получится стать. Ведь мне надо сначала до конца понять, что же я такое и какие есть у меня силы. А когда я это смогу понять, то смогу продумать план, в каком направлении двигаться.
Глава 9
Следующие несколько дней ознаменовались различными испытаниями. То дрался, то бегал, то различные силовые упражнения. Они просто смотрели, на что я способен
— Ну что, черныш, готов очернять собой пространство? — говорил он, когда меня отправили снова на испытание выносливости, где снова меня расстреляли до еле живого состояния.
Тогда было даже сложнее, чем в первый раз. Вторая попытка уже была с огнестрелами, только на этот раз мне не дали никакого мяса, не дали возможности найти пропитание. Просто один забег для разминки, а потом бросили на смерть. Хотя, надо признаться, я с прошлого раза запомнил некоторые интересные лазейки и смог пробежать на несколько сотен метров дальше, чем в первый раз. Но всё равно в итоге оказался в своей камере полностью истощённым.
— А вот твоё пропитание, зверь! — ржал он, кидая мне кусок сырого мяса, как и в прошлый раз, при этом пнув его так, чтобы он врезался мне в лицо.
И снова я пытался есть, непонятно как. Просто в один момент зацепился зубами за кусок мяса и начал его обсасывать. В какой-то момент набрался сил и начал жевать, потом пережёвывать, пока не восстановил хоть какой-то нормальное количество подконтрольного вещества, чтобы можно было передвигаться.
Следующий приём пищи был уже спокойным, видимо, перепал на смену другого охранника, этот был спокойным и молчаливым, лицо закрывала балаклава, видны были только серьёзные глаза. Он сторонился меня, но при этом показывал всем своим видом, что в случае чего готов убить меня, у него был с собой весьма внушительных размеров пистолет примерно двенадцатимиллиметрового калибра. От такого дырки будут оставаться не малыми.
— А теперь пришла пора попрощаться со своим лицом! — гоготал урод, когда пришёл в следующий раз.
И на этот раз он был прав. Мне не дали сделать ни единого удара. Проверяли мою ударопрочность. Просто избивали всем, что попадалось под руку. Сначала просто били кулаками, били во всем частям тела: голове, шее, рукам, ногам, груди, животу, спине… пытались ломать кости, смотря, как они зарастают.
Но самое жестокое началось, когда к «Мистеру Палачу» в руки попал ножик. Он начал вырезать на моем теле узоры, говорил про то, что с детства мечтал стать художником, но его гений не признали, и он стал тем, кем стал. Это был просто ад. Невероятная боль. Он знал, где надо резать, чтобы было больнее всего, он знал, в какие точки на теле надо надавить, чтобы чувствовать агонию.
Но стало ещё хуже, когда ему в руки попали гвозди и молоток. Глаз, ухо, нос, череп, шея, ребра, между ребрами… он везде пытался забивать гвозди, он пытался пустить мне максимум крови. Он пытался сделать мне как можно больнее. А когда я вырубался, он приводил меня в чувство, окуная мою голову в большое ведро с водой. От нехватки воздуха организм сам себя приводил в чувства, так что… я продолжал испытывать боль, вырубаться, мучительно просыпаться.
В итоге после этих «испытаний» меня просто кинули в камеру. Хоть во мне больше не было никаких игл, никаких гвоздей, все кости срослись, а раны затянулись… фантомные боли всё равно преследовали меня. Меня всего трясло, я чувствовал каждый миллиметр своего тела так, как не чувствовал никогда. Мне даже сидеть и лежать было больно.
Но постепенно боль ушла, а её место заняли апатия, пустота. Даже думать не хотелось. Я просто был. Я не ощущал самого себя. Хотелось только одного, чтобы всё это закончилось, чтобы меня перестали мучать, чтобы я смог спокойно жить. Но нет… мне нельзя на это надеется. Мне вообще нельзя надеяться. Только ждать. Только ненавидеть. Только накапливать злость, чтобы в один момент её выплеснуть.
— А теперь у кого-то снова будут сверкать пятки-и-и-и! — с удовольствием протянул тот урод, когда пришёл в очередной раз ко мне в камеру.