Начало

Смит Лиза Джейн

Я послушно развернулся и пошел к веранде.

— Играем в детскую игру, — объяснил я, поспешно бросая мяч Дамону.

Катерина закинула руки, заплетая свои кудри в косу. Я вдруг испугался, что мы надоели ей с нашими ребяческими забавами, и она вышла, чтобы отчитать нас за то, что мы разбудили ее так рано. Но она только улыбнулась и села на качели.

— Хотите сыграть? — спросил Дамон со своей игровой позиции на лужайке. Он держал мяч над головой, собираясь кинуть его ей.

— Вовсе нет, — наморщила носик Катерина. — Одного раза было достаточно. Кроме того,

я считаю, что людям, которым нужна компания в спорте и играх, просто не хватает воображения.

— Стефану хватает воображения, — ухмыльнулся Дамон. — Вы бы слышали, как он читает стихи, прямо как трубадур.

Бросив мяч на землю, он побежал к веранде.

— У Дамона тоже есть воображение. Вы бы видели, как изобретательно он играет в карты, — поддразнил я, подходя к ступеням.

Катерина кивнула в ответ на мой поклон, не выказав ни малейшего желания поздороваться. На мгновение я отпрянул как ужаленный.

Почему она не позволила хотя бы поцеловать ей руку? Неужели прошлая ночь ничего для нее не значит?

— Я достаточно изобретателен, особенно когда у меня есть муза, — подмигнув Катерине, Дамон оттеснил меня и схватил ее за руку. Когда он поднес ее к губам, мой желудок сжался.

— Благодарю вас, — сказала Катерина. Она встала и начала спускаться по лестнице, и юбки ее скромного платья зашуршали по ступенькам. С подобранными волосами она напоминала мне ангела. Спустившись, она заговорщицки улыбнулась мне, и я наконец расслабился.

— Как здесь красиво! — Катерина раскинула руки, словно благословляя все поместье. — Вы покажете мне окрестности? — спросила она, поворачиваясь к Дамону, затем ко мне и опять к Дамону. — Я живу здесь уже больше двух недель, но едва ли видела что-нибудь, кроме своей спальни и садов. Я хочу увидеть что-то новое, что-то секретное!

— У нас есть лабиринт, — тупо сказал я. Дамон ткнул меня локтем в ребра. Будто он мог предложить что-то получше!

— Я знаю, — сказала Катерина, — Дамон мне показывал.

При упоминании о том, как много времени эти двое проводили вместе в те недели, когда я был прикован к постели, мой желудок опустился. Если он показывал ей лабиринт…

Но я решил поскорее выбросить эти мысли из головы. Дамон всегда рассказывал мне о женщинах, с которыми целовался, с тех пор как в тринадцать лет поцеловал на мосту Викери Амелию Хок. Если бы он поцеловал Катерину, я бы знал об этом.

— Я бы с удовольствием посмотрела его еще раз, — Катерина захлопала в ладоши, будто я только что поведал ей чрезвычайно интересную новость. — Вы ведь не откажетесь сопровождать меня? — с надеждой спросила она, глядя на нас обоих.

— Разумеется, — хором ответили мы.

— Чудесно! Я должна предупредить Эмили, — Катерина бросилась в дом, оставив нас стоять по обе стороны лестницы.

— Она истинная женщина, не так ли? — сказал Дамон.

— Да, — коротко ответил я, и прежде, чем я смог что-либо добавить, Катерина уже сбегала вниз по ступенькам, держа в руке зонтик от солнца.

— Я готова к приключениям! — воскликнула она, протягивая мне зонтик. Я перевесил его за крючок через

руку, Катерина же взяла под руку Дамона. Я шел в нескольких футах позади и наблюдал, с какой непосредственностью их бедра ударялись друг о друга, как будто она была ему просто младшей сестрой. Я расслабился. В этом все дело. У Дамона всегда была потребность защищать, и сейчас он всего лишь играл роль старшего брата Катерины, в чем она, собственно, и нуждалась.

Насвистывая, я шел за ними. У нас был небольшой лабиринт в саду перед домом, но настоящий обширный лабиринт находился в дальнем углу поместья. Отец построил его на месте топкого болота, чтобы произвести впечатление на маму. Она была страстной садовницей и всегда сожалела о том, что цветы, которые цвели в ее родной Франции, не приживались на твердой почве Виргинии. Однако на этом участке всегда благоухали розы и клематисы, и, если какая-нибудь влюбленная парочка желала уединиться во время вечеринки в Веритас, она первым делом шла сюда. У слуг были свои суеверия: они считали, что ребенок, зачатый в лабиринте, будет благословлен на всю жизнь, что если вы поцелуете свою возлюбленную в центре лабиринта, то всегда будете вместе, а если вы солжете в его стенах, то будете навеки прокляты. Сегодня лабиринт производил почти мистическое впечатление: ограда, обвитая виноградной лозой, создавала густую тень, не пропуская солнечный свет, и казалось, что мы трое находились в зачарованном мире, вдали от войны и смерти.

— Здесь даже лучше, чем мне раньше казалось! — воскликнула Катерина и пояснила: — Как в сказке, как в Люксембургских садах, как в Версальском дворце! — Сорвав цветок лилии, она глубоко вдохнула его аромат.

Помолчав немного, я взглянул на нее и спросил:

— Вы хотите сказать, что были в Европе? — Я чувствовал себя таким же провинциалом, как те мужланы, что жили в лачугах на противоположной стороне Мистик-Фоллз, произносили слова на свой лад и в моем возрасте имели уже по четверо или пятеро детей.

— Я везде была, — просто ответила Катерина. Она пристроила лилию за ухом. — Итак, расскажите мне, парни, как вы забавляетесь, когда вам не нужно производить впечатление на таинственную незнакомку, проводя экскурсию по своим владениям?

— Мы развлекаем хорошеньких молоденьких девушек с истинно южным гостеприимством, — прогнусавил Дамон с преувеличенным акцентом, всегда смешившим меня.

Катерина вознаградила его хихиканьем, и я улыбнулся. Я видел, что их дружеский флирт так же невинен, как взаимоотношения двух кузенов, и потому мог наслаждаться этой шуточной перепалкой.

— Дамон прав. До бала Основателей осталось всего несколько недель, — сказал я, и у меня сразу поднялось настроение от одной мысли, что я волен пойти на бал с кем пожелаю. Я не мог дождаться минуты, когда закружу Катерину в танце.

— И вы будете там самой красивой девушкой. Даже девушки из Ричмонда и Шарлотсвилля будут вам завидовать, — сказал Дамон.

— Правда? Что же, я думаю, все так и будет. Это не слишком грешно с моей стороны? — спросила Катерина, переводя взгляд с Дамона на меня.