Начало

Федорочев Алексей

Один раз примерно за два-три часа нас поодиночке, в сопровождении конвоиров вывели к удобствам, выдали по бутылке воды и сухпаю в специальной одноразовой таре. Разговоры жестко пресекались. Снаружи доносились команды, разговоры, но почти все - на местном наречии, которого я не понимал. Если судить по интонациям, то простая рабочая обстановка. Так, в молчании, прошел еще примерно час.

А потом начался ад.

Интерлюдия 3.

– Так ты говоришь, еще утром он ничего не понимал, а уже к вечеру составил примерный план и одним махом разорил это осиное гнездо?..
– Старческая узловатая рука

потянулась к чашке с дымящимся отваром.

– Да, господин, - бывший гвардеец Григорий стоял навытяжку перед монахом в простом черном балахоне стоимостью, превышающей среднюю цену автомобиля представительского класса.

– Расскажи еще раз, с чего все началось. Только факты.

Ни единым движением лица и тела не показав отношения к перспективе снова пересказывать прошедшие события, Григорий начал:

– 19-го апреля Скинкис проводил с моим подопечным индивидуальный урок по раскачке источника. Прямо с тренировки сам Скинкис доставил его в лазарет с предполагаемым срывом источника. Доктор погрузил мальчика в целебный сон. Приблизительно в это же время Залесский избил Скинкиса, и того также доставили в лазарет. Освободившийся доктор оказал врачебную помощь пострадавшему учителю и поместил в соседнюю палату. Согласно Вашим распоряжениям я напросился в сиделки к Егору Николаевичу. Мальчик окончательно вышел из сна 22-го рано утром, Тут же выяснилось, что его источник полностью разрушен и нет надежды на восстановление.

– Почему ты решил, что нет надежды?

– Так сказал доктор Залесскому. Цитирую почти дословно: "Науке неизвестен механизм работы и восстановления божественной искры источника в человеке. Помочь ему мы ничем не можем. Все в руках Его".

– То есть категорически он не отрицал возможности восстановления?
– старик смочил горло очередным глотком горячего отвара.
– Просто не знал, как помочь?

Гвардеец немного подумал и осторожно ответил:

– Да, господин.

Старик тяжело поднялся из-за стола и начал прохаживаться по келье, обдумывая какие-то мысли и нервируя Григория.

Несколько минут прошло в молчании.

– А как мальчик отреагировал?

– С виду довольно спокойно. Расстроился, но не сильно.

– Хммм... Дальше!

– Из подслушанного разговора моего подопечного с братом, я выяснил, что тот собирается бежать. Я тоже считал, что оставаться в интернате ему опасно, поэтому решил оказать Егору Николаевичу помощь, которую тот принял. В назначенный час я встретил его в саду и вывел на базу 2.

– А почему ты не ушел с ним сразу?

– Егор Николаевич приказал мне подготовить ему одежду и обувь. Я, к сожалению, не знал, что в палате есть готовый комплект, поэтому счел возможным оставить его ненадолго. К моменту моего возвращения Егор Николаевич как раз поднялся на третий этаж. Боясь задеть сигнализацию, я посчитал целесообразным подождать его на условленном месте.

– А Егор, значит, сигнализацию задеть не боялся?..

– Мне не очень хорошо было видно, но мальчик шел по коридору так, словно знал, куда и как шагнуть.

– Как-будто он видел эти ловушки?

– Да.

– А обычная сигнализация? Там же были камеры, датчики?

– По неизвестной причине автомат линии, питающей сигнализацию в распредщите, был отключен. Скорее всего Егор Николаевич отключил его перед проникновением. Там ничего сложного, все автоматы подписаны. Камеры были отключены по распоряжению Залесского еще в начале года.

–

Дальше!

– По прибытию на базу я оставил знак для связного, но в условленное время никто не появился.
– Тут Григорий позволил себе глянуть на начальство чуть укоряющее. Как ни странно, но старик вроде даже смутился.

– Все отправились контролировать людей Милославского. Очень уж неожиданно все завертелось.
– Соизволил оправдаться перед подчиненным странный монах.
– Продолжай.

– Не дождавшись связного, мне пришлось оставить подопечного и отправиться на базу 1. За время моего отсутствия мальчик исчез. Следов борьбы или похищения не обнаружено. Пропала также часть вещей и провизии. Все вещи с "жучками", как простыми, так и силовыми остались на базе. Егор Николаевич взял только "чистые" вещи. Даже рюкзак оставил, сделав, по-видимому, узел из имеющейся занавески. Поиск с собаками ничего не дал, вся территория двора засыпана перцем. Удалось только определить примерное направление поиска - объект явно ушел к железной дороге. В районе поворота обнаружены следы лёжки, но определить время и поезд не представляется возможным.

– Сам как думаешь, на чем прокололся?

– Могу только догадываться. В архиве лежало и мое личное дело с настоящими данными. Время бегло просмотреть его у подопечного было. Что-то его насторожило.

– Однако...

Старик еще раз прошелся по келье и, к облегчению Григория, уселся обратно за стол.

– Поиски мальчика продолжить всеми силами, но аккуратно. Это приоритетное направление. Вернешься в отдел, будешь им помогать.

– Но...

– Это приказ. Ту цепочку Милославский и без вас размотает, у него там еще и личный интерес имеется...

Старик некоторое время посверлил взглядом гвардейца, упрямо исподлобья смотрящего на начальство.

– Вижу, не понимаешь. Но это тебе и не нужно. Найдете Егора, отправишься к нему, попытаешься снова наладить контакт. Ступай, с Богом.

Григорий пристально посмотрел на монаха, низко поклонился и вышел из кельи.

Интерлюдия 4.

Василию с детства нравились поезда. Его первая игрушечная железная дорога, заботливо и аккуратно упакованная в коробку, до сих пор ждала, когда подрастет новое поколение Ворончихиных. Но при наборе в ж/д училище выяснилось, что стать машинистом Василию не суждено - врачи нашли какие-то отклонения в организме абитуриента.

Это была катастрофа. Глядя на страдания парня, родители отправили его на курсы проводников и, неожиданно, Василию понравилась его новая работа. Со временем он даже стал думать, что именно в этом его призвание. Новые лица, новые города, новые женщины. С одной пассажиркой, живущей на два города и постоянно курсирующей между ними, у Василия случился бурный роман, перешедший в брак. К моменту рождения дочери жена окончательно осела в Москве, а муж продолжал колесить по стране. Денег на ребенка требовалось немало, и Василий прочно освоил левые возможности своей работы. То посылочку перевезти, то лекарство из Москвы доставить, то скоропортящийся груз. Ну, и конечно, левые пассажиры. То кто-нибудь отстанет от своего поезда и останется на перроне в одних тапочках, то кому-то срочно потребуется из пункта А в пункт Б, а билетов нет. Тут-то и приходил на помощь неизменный проводник Василий. Начальство сквозь пальцы смотрело на грешки подчиненных, пока они не зарывались, а меру Вася знал.