Начало
Шрифт:
— В город, Серёжа. Забор разрушен, вот они и разбежались.
— Все животные?
Вопрос — лучше некуда. А если не все, а только часть — мы что, спасены?
— Все, Серёжа. И они успели перекусать друг друга перед тем, как разбежаться окончательно.
— Кто-то укушен из людей? На кого-нибудь напали? — спросил я осторожно.
— Нет вроде бы… — Дегтярёв явно задумался. — У Коли Минаева рука перевязана, я забыл спросить, что случилось.
Он забыл. Профессор Дегтярёв в своём амплуа. Что он ещё забыл? Забыл, чем это может закончиться?
— Я сейчас приеду, а вы обязательно спросите. Милиция уже там?
— Только приехали.
Я
— Пусть убивают обезьян. Плевать на нас, скажите, что вырвались чумные животные или ещё что-нибудь. Пусть объявляют карантин, чрезвычайное положение, что угодно. Можно даже наврать, лишь бы остановить бедствие.
— Я понимаю, Серёжа, именно это намерен сделать.
Дегтярёв отключился, а я пару минут неподвижно смотрел в пространство перед собой. Конечно, можно было сказать самому себе, что всё образуется, что животных изловят, что ничего страшного, но это не так, и я это понимал. Я вообще не дурак. И я понимаю лучше всех в этом мире, что случилось, потому что я знаю, что вырвалось на свободу.
В город вырвались заражённые животные, причём с явно выраженной склонностью к агрессии. Если крысы-зомби на людей реагировали слабо, предпочитая бросаться на своих товарок, то обезьяны пытались атаковать всегда, когда была возможность. Но заражённые крысы станут источником заразы в городе. Другие крысы, вороны, голуби, кто угодно, разнесут заразу дальше. Что это значит, если говорить честно? Это значит, что начинается апокалипсис и следует быть готовым к худшему.
Я сел на кровати, помотал головой, сгоняя остатки сна. Так, спешка хороша при поносе и ловле блох, но сейчас она нам только будет мешать. Попробуем разложить ситуацию на составные части. Например, сейчас я поеду в институт. Чем я там буду полезным, кроме того, что буду с шефом хором жалеть о случившемся? Ну возьмут сначала у меня показания назначенные к тому должностные лица из соответствующих органов. А затем возьмут меня под стражу. Почему? Потому, что фигура учёного, занимающегося опытами со смертельно опасными вирусами в центре гигантского мегаполиса, слишком соблазнительная добыча. А зараза уже вырвалась наружу, мой арест вовсе не сможет её остановить. Зато снимет ответственность с ведущих следствие. Они «отреагировали». Какая от меня будет польза, если я проведу ближайшие дни в камере с бродягами, а потом, когда бедствие охватит весь город, на мне сорвут злость? А никакой. И для себя самого — в особенности.
Другой вариант — меня не берут под стражу, а связи господина Оверчука простираются так высоко, что милиция не среагирует на происшествие. Тогда я попадаю в списки лиц, знающих о том, что частная компания вела опасные эксперименты в городе. Долго я так проживу? Сложно сказать, но не думаю, что тот же Оверчук сильно задумается, если получит команду на ликвидацию свидетелей. Идеализмом компания «Фармкор» и лично господин Бурко никогда не страдали. Им по должности не положено.
Третий вариант — Оверчук проявляет высокую гражданскую сознательность, шеф проявляет сообразительность, органы не прикрывают задницы бумажками, а включаются в работу, и благодаря этому государство предпринимает всё, чтобы остановить опасность. Тогда они справятся и без меня. Невелика шишка, какой-то аспирант-биолог.
Несмотря на то, что по сюжету любой книги аспиранту Крамцову следовало быть наивным деятелем науки, идеалистом и книжным червем, на деле я совсем не такой. Разве что определение «книжный червь» ко мне ещё как-то подходит.
Я натянул растянутую футболку и спортивные брюки, в которых обычно ходил на тренировки, и босиком прошлёпал на кухню, варить кофе. С кофе лучше просыпается и лучше думается. Пожужжал кофемолкой, набил металлический фильтр, нажал на кнопку с нарисованной кофейной чашкой. Тёмная струйка крепкого «эспрессо» полилась в чашку.
Итак, чего следует ожидать? Главный вариант один — конец света. Я два дня и так крутил ситуацию на случай утечки заразы, и эдак, и всё равно выходил конец света, других вариантов нет. А тут и утечка случилась. Винить в этом себя или того же Дегтярёва не хочу — никто такого результата не ждал и не планировал, «Шестёрка» в своём исходном виде безопасен стопроцентно. А что случилось в институте, что взорвалось — не знаю. Лично я ничего там не взрывал. Зато я знаю, что через пару-тройку дней Москва станет одним из самых смертельно опасных мест в мире. Почему? Да потому, что здесь больше десяти миллионов потенциально инфицированных. Ад разверзнется именно здесь. Что из этого далее следует? Что могут перекрыть въезды и выезды из города. И перекроют наверняка. Из этого и будем исходить.
От скончавшейся четыре года назад бабушки мне осталась дачка на шести сотках по Ленинградскому шоссе, в пятидесяти километрах от столицы, в самом простом «институтском» садовом товариществе, без нормальной дороги, далеко от станции. Сейчас март, всё раскисло, грязи там по колено. Но это как раз не проблема, мой «Форанер» пролезет там, где и танк завязнет. Зато как загородная база для дальнейших действий дача подходит лучше некуда. Печка у меня там есть, даже баня есть, и с последних заработков я там всё очень даже неплохо отремонтировал.
Если честно, я только после устройства на работу в «Фармкор» зажил по-человечески. Спасибо Дегтярёву, который меня с первого курса тащил и на работу ещё студентом взял, диплома не дожидаясь. Платят они очень хорошо, грех отрицать. Просто невероятно много для обычного аспиранта, хотя какого-нибудь «специалиста по ценным бумагам» такая сумма даже зад оторвать от стула не подвигла бы. Но мне, с моими запросами, хватало за глаза. Квартиру, эту самую, на «Бабушкинской», на улице Изумрудной, что ещё от родителей осталась, до ума довёл. Не «евроремонт» так называемый, но всё чисто и симпатично, всё своими руками. Ну, что сумел, разумеется. Сам стенки между комнатами ломал, сам белил, сам красил, сам обои клеил, и получилась удобная студия.
Хватило и подкопить, и с друзьями скинуться, чтобы «бизнес» завести — магазинчик снаряжения, пусть и маленький, но всё же что-то приносящий. Правда, всё, что приносит, на оплату кредита уходит, без него всё же не обошлось. Думали, что потом отобьётся, но…
Ладно, собираться будем и начнём с самого важного. Подставив табурет, я залез на антресоль и извлёк оттуда ружьё в чехле. Очень хороший ижевский помповик МР-133, «мура», если по-простому. Его мне всё тот же Лёха, друг мой, насоветовал. До того, как он взялся с недавних пор заправлять своим собственным магазином, он оружейником в гарантийке работал. Сам выбрал, сам провёл требуемый «напилинг» после того, как я отходил всю требуемую процедуру от участкового до магазина.