Начать сначала
Шрифт:
— С вами все в порядке?
— Все хорошо… — Пакстон буквально видела, как Франс сейчас вежливо улыбается в темноте. Она принадлежала к тем людям, которые никогда не жалуются, никому не усложняют жизнь и никогда не выпячивают свое "я". И тем не менее сейчас она звонит Пакстон, с которой едва знакома, — в четыре утра. — Тысячу раз прошу прощения, — вежливо начала Франс, но вдруг замолчала. Пакстон недоумевала, что происходит. Ей и в голову не пришло, что у несчастной начались схватки и от боли она просто не в состоянии говорить. — Ральфа нет, — снова начала Франс, — а мне не удалось связаться с акушеркой… а врач, которому я должна позвонить в случае… —
— Франс! Франс! Вы слышите меня? — Она дернула рычаг телефона, думая, что их разъединили. К этому времени проснулся и Тони.
— Что случилось? — Он поднял голову, и Пакстон начала ему что-то объяснять, но Франс снова заговорила, на этот раз чуть более определенно.
— Я не могу связаться ни с акушеркой, ни с врачом… и у меня здесь ан… Мне очень неловко вас беспокоить, но, может быть, вы могли бы отвезти меня в больницу и подержать Ана у себя, пока Ральф не вернется… — Она снова замолчала, но на этот раз Пакстон сообразила, что происходит. Тони, внимательно смотрел на нее.
— Конечно, я сейчас приеду. Но вы уверены, что все в порядке? Может быть, лучше вызвать «скорую»?
— Нет-нет, не стоит, — вежливо ответила Франс. — А вы скоро приедете?
— Прямо сейчас… Франс… у вас уже начались роды?
— Надеюсь, я успею добраться до больницы. Спасибо… — снова начала она, но неожиданно повесила трубку.
Пакстон не знала, что Франс сейчас корчится от невыносимой боли. Она уже больше не могла стоять на ногах и потому бросила трубку. Она слишком долго ждала, и теперь боль нарастала очень быстро. Тем временем у себя в номере «Каравеллы»
Пакетом поспешно одевалась, Тони тоже соскочил с кровати.
— Я довезу тебя до Джиадинха. Сейчас машин мало, мы быстро доберемся, — сказал он, натягивая униформу.
— Интересно, где там ближайшая больница? — Пакстон старалась сохранять спокойствие, хотя это удавалось с трудом.
Уж лучше, когда по тебе стреляют.
— Кажется… нет, точно не знаю. Надо спросить внизу, когда будем выходить. — Он уже оделся, а Пакстон в блузке, юбке и сандалиях расчесывала волосы. — Как она, кстати?
— Странно как-то. Она все время замолкала, так что я сначала даже подумала, что нас разъединили.
— Если память мне не изменяет, началось.
Пакстон взялась за зубную щетку.
— Иначе бы она не позвонила.
Через двадцать минут они были уже на Джиадинхе. Они добежали до дома, где жили Ральф и Франс, и Пакстон позвонила. Очень долго никто не открывал, и Пакстон уже подумала, не уехала ли Франс в больницу, не дождавшись их, но Тони увидел свет на втором этаже. Они позвонили снова и стали ждать. Прошло немало времени, прежде чем Франс удалось их впустить. Они вбежали вверх по лестнице и увидели несчастную женщину. Она скрючилась от боли у входной двери, за ней по полу тянулся мокрый след. Увидев, что Пакстон не одна, она страшно испугалась, но с первой же минуты Тони повел себя так, будто роды были для него в порядке вещей. Отяжелевшая женщина оперлась на его руку, и он помог ей добраться до кровати. На Франс был халат, а под ним розовая ночная рубашка. В соседней комнате мирно спал маленький мальчик. Пакетом осторожно прикрыла дверь, стараясь не разбудить его, и спросила Франс, не пыталась ли та еще раз дозвониться до доктора.
Но Франс только отрицательно покачала головой и схватила Тони за руку. Ей уже было безразлично, кто ее держит, и она не замечала ни его, ни Пакстон.
— Франс, вам нужно одеться. — Пакстон старалась говорить спокойно, но стоило ей произнести эти слова, как
— Франс, — тихо сказал он, — вас нужно доставить в больницу. Я вас понесу, — добавил он, но она с ужасным криком снова схватилась за него. Женщина совершенно обезумела от болей, которые начались еще до полуночи. Теперь же пробило пять. Внезапно Пакстон увидела на простыне кровь, и ей стало страшно. Она хотела указать на это Тони, но тот и без нее прекрасно понимал, что происходит. И понимал куда лучше, чем Пакстон.
— Мы никуда не едем, — спокойно сказал он. — Принеси полотенца, все, какие сможешь найти, и газеты, много газет. — Он начал снимать ботинки. Пакстон на миг подумала, не сошел ли он с ума.
Тони хотел на минуту отойти от Франс, но она не отпускала его. В перерывах между схватками она шептала: "Извините…
Извините меня…" Но боль снова накатывала. Пакстон совершенно не понимала, что мог Тони находить во всем этом прекрасного. Это было ужасно, страшно и невыносимо больно.
Она вернулась с полотенцами, какие удалось найти, с парой чистых простыней и пачкой газет, лежавших на кухне. Тони велел сложить все это и встать рядом с ним на колени. Она так и сделала. Он встал позади Франс и крепко держал ее. Теперь, когда боль накатывала, Франс с силой сжимала руки Пакстон. Обе женщины крепко держались за руки, когда Франс начала выталкивать ребенка.
— О нет, — кричала она, — он идет.
— Конечно, дорогая, — мягко сказал Тони и объяснил, что ей надо делать. После этого он обвязал себя простыней, как передником, а Франс продолжала сжимать руки Пакстон и тужилась, тужилась, и Пакстон кричала вместе с ней. Затем Тони велел ей держать Франс за ноги, а сам взял ее за плечи, а та продолжала тужиться. В какой-то миг Пакстон захотелось крикнуть и убежать. Было невыносимо видеть такие муки. Но Франс вдруг вся напряглась, и в этот момент послышался тоненький крик. Все трое увидели крохотное красное личико, которое возникло из тела Франс, и она сама смотрела на него в изумлении.
— Так, так, — сказал Тони, — нужно еще усилие. Толкай его, толкай.
Со следующей схваткой показались плечики, и, наконец. Тони понемногу высвободил ребенка, осторожно придерживая его. И ребенок Ральфа и Франс появился на свет. Это оказалась девочка. Пакстон заплакала, наблюдая это чудо. В эту счастливую минуту Тони наклонился и быстро поцеловал Пакстон. Франс же улыбалась. А Пакстон в изумлении смотрела. — как Тони перевязывает пуповину шнурками от ботинок.
— Звони в «скорую», — сказал он ей, в то время как она с благоговением смотрела на Франс и на Тони, который теперь вызывал в ней восхищение. Ей хотелось сказать ему, какой он замечательный, но для этого у нее еще будет время.
Она пошла звонить. Пока не приехали врачи, Пакстон разбудила Апа. Франс уже укрыли одеялом, и мальчик искренне удивился, увидев свою крошечную сестричку.
— Она пришла, когда мама спала? — спросил он, улыбнувшись:
— Она тебя разбудила? — задал он вопрос матери.
Он немного встревожился, узнав, что мама и сестренка уезжают в больницу, но когда ему сказали, что с ними поедет и Пакстон, а его Тони забирает с собой в гостиницу, то даже обрадовался.
Пакстон была ошеломлена всем, что произошло в ту ночь: ужас, муки, боль, — и вдруг это маленькое красное личико, которое выталкивали наружу. Сейчас девочка мирно спала на руках у матери, и Франс казалась очень довольной.