Начинали мы на Славутиче...
Шрифт:
В течение почти двух суток штаб корпуса, все отделы и службы не имели ни минуты отдыха. Для разработки проекта боевого приказа, плановой таблицы боя, схемы огней артиллерии по периодам артнаступления и плана контроля за выполнением решения комкора мы выделили специальную группу во главе с Василием Семеновичем Новиковым, работавшим, кстати, у нас последние дни, так как вскоре он ушел на повышение. В группу вошли операторы Андриевский и Федоров, представители танковых армий и 1-й гвардейской артиллерийской дивизии, а также начальник штаба артиллерии корпуса майор С. П. Михайлов, начальник отдела связи подполковник A. Ф. Шацкий и начальник штаба тыла подполковник B. И. Бочкарев. Им отвели специальную комнату, куда никому, кроме комкора,
Особое внимание при планировании было обращено на обеспечение войск в связи с распутицей: передвижение артиллерии, подвоз боеприпасов, питания, эвакуацию раненых и организацию связи. По предложению Алексея Федоровича Шацкого связь была организована многоканальная — по линии основных КП и отдельно по линии НП, что обеспечивало ее бесперебойность на весь период прорыва. С вводом в сражение танковых армий планировалось перейти на осевое направление связи с подачей шлейфов от штадивов. Основной упор при этом был сделан на сочетание работы проводных и радиосредств связи.
При планировании пришлось пересматривать и построение боевых порядков дивизий. Дело в том, что по распоряжению генерала Черняховского, поскольку мы находились на острие главного удара армии (командарм учел здесь и просьбу Н. Е. Чувакова), фронт, занимаемый нами, был значительно сужен. 8-я стрелковая дивизия сдала часть участка обороны в 12 километров соседу справа — 28-му корпусу, а 351-я свои 14 километров — правофланговому полку 280-й дивизии 18-го гвардейского стрелкового корпуса. Таким образом, у нас остался участок фронта шириной всего 27 километров. В связи с этим высвободившаяся 351-я дивизия к утру 3 марта была выведена в район Ляховцы для использования ее в центре боевого порядка.
На направлении главного удара было сосредоточено 564 орудия и миномета и, кроме того, два полка гвардейских минометов, то есть больше сорока установок М-13. Для прорыва очаговой обороны противника такого количества было достаточно.
Части 351-й и 226-й стрелковых дивизий должны были прорвать оборону противника на участке Мокра Воля, выйти на рубеж Вязовец, Погорельцы, Белогородка и обеспечить проход через свои боевые порядки сил 3-й и 4-й танковых армий. В полосе действий 8-й стрелковой на правом фланге оставался лишь один истребительно-противотанковый полк и пушечно-артиллерийская бригада на тот случай, если немцы вздумают все-таки контратаковать из района Вязовец, где у них сосредоточивалось еще довольно значительное количество танков. Очень правильно — и бой это подтвердил — была нами использована 1-я гвардейская артиллерийская дивизия. Оставаясь в распоряжении командира корпуса как мощный огневой кулак, она была поставлена в центре боевых порядков для создания массированного огня на любом направлепии в полосе прорыва.
Артподготовка планировалась нами продолжительностью сорок минут. Поскольку у противника не было сплошного рубежа обороны, огонь намечалось вести по всем опорным пунктам, артиллерийским и минометным батареям, районам скопления пехоты и танков.
Времени для подготовки наступления, как всегда, было мало. Операторы, за исключением майора А. П. Федорова и капитана И. Б. Смирнова, выехали в дивизии, чтобы на месте конкретно довести до командиров частей боевые задачи и проверить, как они выполняются войсками. Федоров же и Смирнов под руководством подполковника В. С. Новикова занялись оформлением боевой документации.
Оперативно, с предельной нагрузкой работали все отделы и службы штаба корпуса. Особенно трудно было в тот период саперам, которыми по-прежнему руководил капитан И. Т. Макурин. Сам он почти все время находился в частях, создавая специальные подвижные отряды для обслуживания дорог и их содержания в ходе боя.
На рассвете 4 марта после мощной артиллерийской подготовки соединения 60-й армии перешли в наступление. В то утро на командном пункте корпуса, как это обычно бывает в начале
Макурин, более нетерпеливый, несколько раз подходил ко мне, спрашивал:
— Ну как там, товарищ полковник? Продвинулись?
Обычно меня опережал с ответом сидевший неподалеку начальник политотдела полковник А. И. Романов:
— Выдержки побольше, товарищ инженер! Дайте срок, продвинутся!
В голосе его звучала непоколебимая уверенность. Я так же, как и Макурин с Величко, опасался, что техника и особенно артиллерия отстанут от танков и пехоты. Темп наступления планировался довольно высокий: до 13–15 километров в сутки. А наступать ведь без огневого сопровождения…
Опасения наши, кстати, оправдались, но значительно позже — в глубине. К четвертому дню наступления истребительно-противотанковая артиллерия отставала на сутки, а гаубичная и пушечная — на двое. Орудия, сопровождавшие пехоту в боевых порядках, не имели уже достаточного количества боеприпасов и не могли надежно подавлять встречающиеся очаги сопротивления. И это замедляло наше продвижение на отдельных направлениях.
Часов в одиннадцать утра поступило наконец первое донесение от Василия Яковлевича Петренко. Он сообщил, что прорвал оборону гитлеровцев на своем участке и, обходя с востока группировку противника в Жмерицах и Мокрой Воле, продвигается вперед, встречая довольно сильное сопротивление.
Вскоре пришла весть и от генерала А. С. Смирнова. Его дивизия, не встречая серьезного сопротивления, подходила к указанному ей рубежу — Вязовец, Долгаевка.
В заданном темпе продвигалась и 351-я стрелковая. Генерал Е. В. Козик донес, что его 1161-й полк окружил небольшую группировку противника в районе Новой Гребли, а 1159-й и 1157-й стрелковые, разгромив врага под Мокрой Волей, развивают наступление в направлении Денисовки.
В полдень мы получили долгожданное сообщение о том, что по выходу корпуса на рубеж Вязовец, Чолгузов, Окопы, Белогородка в прорыв введены части 3-й и 4-й танковых армий. Они продвигались на юг и юго-восток в сторону Проскурова.
— Свершилось то, за что мы больше всего переживали, — обрадованно сказал мне полковник Романов после звонка Чувакова на командный пункт. Комкор, конечно, первым узнал о вводе танковых армий, так как все это время находился на наблюдательном пункте, расположенном на южном берегу Горыни.
Начальник политотдела, повеселев, надел шинель и заторопился к выходу.
— Поеду к Петренко, — сказал он мне. — У него, пожалуй, сейчас складывается самая трудная обстановка.
С вводом в сражение армий Баданова и Рыбалко 226-я дивизия во взаимодействии с частями 4-го гвардейского танкового корпуса разгромила вражескую группировку в районе Белогородки. Части штурмовой бригады СС «Лангемарк», опасаясь окружения, начали поспешно отходить в направлении поселка Туровка. В этот момент немецкое командование стало выдвигать из Проскурова в район Базалии танковую дивизию СС «Адольф Гитлер», чтобы нанести контрудар по прорвавшимся частям 3-й танковой армии. В полосе же наступления корпуса у противника действовало до полутора дивизий пехоты, один артполк и до 70 танков и самоходок. Эти данные начальник разведотдела корпуса майор Ф. С. Курнышев доложил Чувакову, когда мы поздно вечером собрались на КП.