Начнем все сначала. Ивановка 1
Шрифт:
Павел учтиво предложил, желая удовлетворить всех:
– Может, на моей машине поедем? Она во дворе стоит.
Дядя Паша насмешливо возразил:
– Да по нашим лесам и на танке-то не проедешь, застрянет где-нибудь в овраге, а ты - на легковушке! Если уж машину не жалко, можешь сразу ее в реке утопить, чтоб не мучилась.
– И серьезно добавил: - Поедем на Урале, он верткий, везде пройдет. Только вот сапог рыбацких у нас больше нет, а в этих финтифюльках, - он указал на ненадежные Павловы кроссовки, - на таежной реке делать нечего.
Тетя
– Да это мы счас поправим!
– И громко крикнула: - Лиза! Выйди на минутку!
Из дверей показалась Елизавета Александровна.
– Дай-ка Павлу бахилы Дмитрия. Они ему должны быть впору.
Елизавета Александровна скрылась в сарае и через пару минут вынесла тяжелые резиновые бахилы, и в пару к ним старую рыбацкую куртку, тоже прорезиненную, с множеством карманов и ярко сверкающих на солнце заклепок. Павел натянул амуницию и стал похож на мультяшного Кота в сапогах.
– Ну вот, теперь нормально, - дядя Паша оценил молодецкий вид нежданного помощника и не скрывал своего удовольствия.
– Теперь вдвое больше рыбки наловим.
Жанне показалось, что прозвучал урчащий голос домовитого кота Матроскина, и она, не сдержавшись, звонко хихикнула. Павел неодобрительно на нее посмотрел, приняв смешок на свой счет.
Дядя Паша величественно кивнул Жанне, веля устраиваться сзади. За ней взгромоздился Павел, крикнул водителю - трогай!
– и они поехали.
Езда с дядей Пашей требовала немалой выдержки и навыка. Несмотря на бездорожье, ездил он быстро, хотя видел в силу немолодых лет плоховато, поэтому ощущения, испытываемые пассажирами, были сродни катанию на американских горках - резко вверх, быстро вниз, и задача одна - вцепиться в поручни и не выпасть из бешено мчащегося мотоцикла!
Жанне было неудобно и непривычно - она никогда прежде не попадала в такую тесную мужскую компанию. Павел притиснул ее к спине дяди Паши, а сам с удовольствием прижался сзади, обхватив обеими руками за талию и нахально положив подбородок ей на плечо. Энергично поерзать, чтобы расширить жизненное пространство, хоть и очень хотелось, но не стоило, задний пассажир мог спикировать в грязь на полном ходу.
Жанна об этом вовсе бы не пожалела, но жалостливая тетя Лиза, конечно, разохается и ее не поймет. На ухабах мотоцикл резво подскакивал, как необъезженный конь, и она изо всех сил прижималась к водителю, боясь скатиться вбок. От сидящего сзади Павла шел такой жар, что она чувствовала его тепло сквозь две куртки - свою и его. Горячие ноги парня, крепко обхватившие ее бедра, насквозь прожигали плотные джинсы. Под конец поездки у нее начала болеть от напряжения голова, что бывало с ней только перед экзаменами после ночных студенческих бдений с обильным вливанием кофеина.
Мотоцикл лихо заскочил на небольшой взгорок и затих.
Дядя Паша терпеливо подождал, когда с машины слезут несколько очумелые от сверхудалой езды пассажиры, вытащил из люльки топор, вручил его Павлу, сам взял другой, поменьше. Взвалил на плечо бредень.
– А зачем топор? Рыбу глушить, что ли?
– Павел с интересом разглядывал огромный, остро заточенный инструмент.
– Прямо как топор палача, такой же огромный. И тяжелый!
– высоко подбросил его, неловко схватил за топорище и чуть не уронил.
– Ну, не балуй!
– строго прикрикнул на него хозяин опасного предмета.
– Оттяпаешь ногу, кто тогда виноват будет? Тот, кто тебе его дал? Не младенец, чай! Соображать должон!
Павел сконфуженно пожал плечами, преувеличенно бережно положил топор на плечо, и все дружно спустились по угору вниз.
Молча принялись очищать речку. Женщины быстро и привычно вытаскивали мелкий мусор, а Павел, подгоняемый дядей Пашей, вместе с ним рубил упавший в воду сухостой. Вдвоем, пыхтя и для облегчения тяжелой ноши матерясь под нос, вытягивали подальше на землю огромные, склизкие, полусгнившие в воде стволы. Через три часа такой работенки сделали привал.
Парень уселся верхом на поваленное ветром дерево, вытянул дрожащие от напряжения ноги и устало вытер пот со лба.
– Почему речка так загажена?
Тетя Лиза, сердито отмахиваясь от жужжащего над ухом овода, пояснила:
– Да это последний неубранный кусок остался. Дальше река уже чистая. Мы всем селом каждый год потихоньку русло чистим и у этой речки, и у других.
Павел кинул заинтересованный взгляд на сидевшую напротив Жанну, чем вызвал понимающие усмешки стариков.
Тетя Лиза постаралась его приободрить, ласково протянув певучей скороговоркой:
– Нам пройти-то осталось еще километра два, с тобой-то пошибче получается, ты здоровый, вон какие стволы на берег вытаскиваешь. А потом и с бреднем походить можно. Чего-нибудь да поймаем. На уху хватит.
Немного передохнув, пообедали испеченной в костре молодой картошкой, собранными на своих огородах хрустящими ароматными огурчиками и красными сладкими помидорками. Копченую колбасу с хлебом, захваченную Жанной, ели только мужчины. Женщины отказались, заявив, что после мяса хочется спать, а не работать.
Перекусив, посидели еще с полчасика, чтобы пища улеглась в желудках, и снова принялись за очистные работы, замаскированные под рыбалку.
Наконец дошли до излучины, раскинули бредень и побрели обратно. Бредень по руслу волокли мужчины, женщины шли по берегу налегке.
Жанна тихо радовалась жизни, помахивая пустым ведром и глубоко дыша прохладным свежим воздухом. В лесу пахло грибами, брусничником, малинником, - смотря мимо чего они проходили. Воздух был такой прозрачный, невесомый, что лился в легкие сам собой, незаметно. Она светло улыбалась и с удовольствием оглядывалась вокруг, любуясь тайгой. Мощные кряжистые ели с темной шершавой корой росли вперемешку с высокими тонкими соснами. Солнце пробивалось сквозь их соединенные кроны только над речкой, и вода вспыхивала яркой серебристой переливчатой струей среди густого лесного сумрака.