Нацистские пожиратели кишок
Шрифт:
– Всем встать!
– Крикнул один из охранников, размахивая винтовкой.
– Встать!
– Крикнул другой охранник.
– Встать на ноги!
Те, кто спал, теперь проснулись. Все заключенные вскочили на ноги.
Сердце Мэри бешено колотилось. У нее мелькнула ужасная мысль, что их по какой-то причине собираются наказать. Несколько раз их уже будили среди ночи.
В каждом из этих случаев их выводили во двор и заставляли выстраиваться в линию на всю ночь. Когда вы устаете, то, что и без того было трудной задачей, становится в десять
Затем ей пришла в голову мысль, что, возможно, их собираются казнить. Но это был не лагерь уничтожения, здесь не было газовых камер. Это был трудовой лагерь. Но все же это не помешало некоторым быть застреленными.
Нет. Дело было не в этом. Они все еще нуждались в своих пленниках, чтобы создавать свое оружие. Без принудительного труда война была бы проиграна.
Итак... Что же им нужно?
– Ты!
– Крикнул один из охранников, направляя винтовку на робкую молодую женщину по имени Янина.
– Сейчас же на улицу!
– Б... Но... Но куда вы меня т... ведете?
– заикаясь, спросила Янина.
– У нас гости, - сказал охранник.
– Ты приглашена на ужин.
– Что? Ужин? Почему?
– ПРЕКРАТИ, МАТЬ ТВОЮ, БОЛТАТЬ И ВЫМЕТАЙСЯ НАРУЖУ!
Янина разрыдалась. Охранник подался вперед, схватил ее за руку и выволок за дверь.
– Ты тоже, - сказал один из охранников, направляя пистолет на Алу. Ала была высокой и худой девушкой с длинными светлыми волосами. Мэри предположила, что ей не больше двадцати одного года.
– И ты, - сказал последний охранник, хватая Терезу за руку. В свои семнадцать лет Тереза была, возможно, самой молодой из заключенных.
– Пошли отсюда.
Двое охранников вышли из комнаты, увлекая за собой Алу и Терезу. Как только они ушли, дверь захлопнулась и снова заперлась.
Внезапно комнату затопил ропот, заключенные начали лихорадочно обсуждать то, что только что произошло.
– Что это было?
– спросила Мириам.
– Не знаю, - ответила Мэри. Она знала, что ее слова звучат как заезженная пластинка, но другого ответа у нее не было.
– Их действительно приглашают на ужин?
Мэри покачала головой:
– Я в этом сильно сомневаюсь.
– Так почему же они это сказали?
– Я не знаю.
– Мне это не нравится. Происходит что-то странное. А если они не вернутся?
Это была мысль – а что, если они не вернутся? Мэри знала, что, скорее всего, они не вернутся. Куда бы их ни везли, они почти наверняка будут убиты после того, как покончат с тем, что делали. Мэри сомневалась, что у них будет хоть какая-то еда.
– Они сказали, что у них гости, - сказала Мэри.
– Я могу только предположить, что они имели в виду офицера СС, который прибыл сюда ранее. Я предполагаю, что их забрали для его развлечения.
– Ты имеешь в виду его сексуальное удовлетворение? И поэтому они выбрали девушек помоложе?
Мэри кивнула.
– Зачем выбирать девиц средних лет вроде нас, когда можно есть молодое, свежее мясо?
–
– Не сомневаюсь, - сказала Мэри. Конечно, она лгала: она ни на секунду не верила, что они когда-нибудь снова увидят этих трех девушек.
Закончив бормотать, остальные женщины забирались обратно в свои постели или возвращались на свои места на полу. Мириам забралась в постель, а Мэри присела на край.
– Жаль, что мы не можем им чем-нибудь помочь, - сказала Мириам, устраиваясь поудобнее.
– Мне бы тоже этого хотелось. Но мы ничего не можем сделать. Нам просто нужно выжить.
– Я уверена, что Бог на нашей стороне.
– Я надеюсь, что ты права, - сказала Мэри, хотя и сама не была уверена, насколько это правда. Она выросла в благочестивой еврейской семье. Ее отец был раввином в их синагоге. Она верила в Бога. Но ее вера подверглась испытанию, с тех пор как нацисты начали свое вторжение в Европу. Почему Бог позволил этому случиться с ними? Они были хорошими людьми – они не заслуживали ничего из этого.
Мириам зевнула.
– Спокойной ночи, Мэри, - сказала она.
– Спокойной ночи.
В ту ночь Мэри почти не сомкнула глаз.
Четыре
Эти три девушки – Янина, Ала и Тереза – так и не вернулись. Не было их и на "построении" на следующее утро. Мириам – стоя вместе со всеми остальными в толпе – казалось, не заметила этого. Но Мэри это не устраивало: если они все еще были живы, то уже должны были вернуться. Это означало, что они уже мертвы.
Теперь они ничего не могли поделать. Они ничего не смогли бы сделать. Как Мэри сказала Мириам вчера вечером, все, что они могли сделать, это попытаться выжить сами.
По крайней мере, сегодня не было дождя. На самом деле погода была на удивление приятной. Небо было ясным, позволяя теплу солнца омывать собравшихся.
Но было не слишком жарко. Летом дела всегда шли гораздо хуже. Когда летнее солнце стоит над головой и обжигает вас, когда вы стоите там часами, чувствуя, что ваша плоть может расплавиться на ваших костях, вы начинаете чувствовать, что можете умереть в этот самый момент.
И многие люди действительно умерли.
Жара была слишком сильной; многих людей убило обезвоживание. Даже если обезвоживание не убивало их, любой, кто упадет в обморок (что случалось гораздо чаще в летние месяцы), будет избит – и часто убит, как и Петр накануне.
К счастью, сегодня утром жара была не такой уж сильной.
Как всегда, Шульц стоял в первых рядах толпы. Самодовольная улыбка на его лице сказала Мэри, что он доволен собой.
Чем именно он был доволен, она не знала. Но что-то его радовало – что-то, мрачно подумала Мэри, что, без сомнения, имеет какое-то отношение к тому, что он сделал с этими девушками прошлой ночью.