Нация, государство и экономика. О политике и истории нашего времени

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать от нарушителя возмещения убытков или выплаты компенсации.

Людвиг фон Мизес написал книгу «Нация, государство и экономика» в том же 1919 г., в котором Джон Мэйнард Кейнс написал книгу «Экономические последствия мира»1, ставшую более известным диагнозом и одновременно рецептом для послевоенной экономической ситуации. Мизес, писавший свою работу на несколько месяцев раньше, по-видимому, имел менее детальное представление о Версальском мирном договоре и поэтому реже касается его конкретных положений. В отличие от Мизеса Кейнс более подробно оценивает такие аспекты, как материальное благосостояние воевавших сторон, масштаб причиненных разрушений, а также возможности немцев по выплате репараций. Его угол зрения более узок, нежели у Мизеса, который рассматривал

свой анализ как некий частный случай приложения уроков, извлеченных из истории и экономической теории.

В целом же у двух книг много общего. В обеих сравнивается экономическая ситуация до и после войны. Оба автора признают, что экономическое процветание любой страны скорее способствует, нежели препятствует процветанию других стран. Оба понимают, насколько основательно уровень жизни в Европе, и особенно в Германии, зависел от международной торговли, и сожалеют о возникших препятствиях на ее пути. Оба по-своему – верно или нет – воспринимают проблему перенаселенности в Европе, и в частности в Германии, и приводят некоторые не слишком оптимистичные суждения о возможностях эмиграции в качестве способа решения проблемы. Мизес даже высказывает сожаление по поводу тех упущенных Германией возможностей, которые, по-видимому, были у нее в XIX в., приобрести пригодные для заселения заморские территории мирным путем. [1]

Оба автора в той или иной степени исходят из того, что ответственность за начало войны в значительной мере несут правящий класс Германии и определенные сегменты общественного мнения. Исследуя интеллектуальную и идеологическую подоплеку немецкого милитаризма, Мизес оперирует данными истории, политики, социологии, психологии и других дисциплин. Кейнс прибегает еще и к психологии. Заслуженное признание получил его анализ характера и личности Вудро Вильсона, и, кроме того, он нелицеприятно высказался по поводу аморальности избирательной кампании Ллойда Джорджа, проходившей в декабре 1918 г. под лозунгом «Кайзера – на виселицу».

И Мизес, и Кейнс обращают особое внимание на то, в какой степени ослабление национальной валюты вызывает распад общества и экономики. Кейнс подтверждает приписываемое Ленину высказывание о наилучшем способе разрушить капиталистическую систему. «Ленин, без сомнения, прав. Не может быть более хитрого, более верного средства для того, чтобы опрокинуть основу общества, чем расстройство денежного обращения. Процесс направляет все скрытые силы экономического закона в сторону разрушения и делает это так, что ни один человек из миллиона не в силах отыскать корень зла» [2] . Кейнс предостерегает против опрометчивых обвинений в адрес «спекулянтов» [3] , а Мизес, в свою очередь, признает конструктивную функцию прибыли даже во время войны. Мизес объясняет, каким образом инфляция подрывает важнейшие функции, выполняемые бухгалтерским учетом. Кейнс и Мизес продемонстрировали пророческий дар, когда писали еще за четыре года до того, как гиперинфляционное обесценение немецкой марки ярко высветило те моменты, на которые они указывали.

В книге Кейнса нет ни малейших признаков антикапитализма или поддержки всестороннего государственного вмешательства в экономику. Мизес уделил этим вопросам особое внимание. Он указал на некоторые слабые места социализма, хотя еще не сформулировал свое более позднее доказательство невозможности осуществления точного экономического расчета при социализме.

В упомянутых выше книгах Кейнс и Мизес демонстрируют аналитический подход в диагнозах и гуманистический подход в рекомендациях. Оба они были настроены пессимистично в отношении экономической ситуации на европейском континенте, по крайней мере на ближайший период. Оба возражали против мстительного мирного договора, хорошо известны предупреждения Кейнса относительно репараций. Остается лишь сожалеть о том, что слава Кейнса не переросла в более ощутимое подлинное влияние, а также о том, что книга Мизеса тогда же не стала доступной англоговорящей аудитории. Вот если бы эти двое могли объединить свои усилия!

Книга Мизеса иллюстрирует различия между политико-экономическими принципами консерватизма и либерализма (либерализма в европейском и этимологически точном смысле слова). Мизес подчеркнуто не являлся консерватором. В его книге неоднократно делаются выпады против политичеких и экономических привилегий. Он отстаивает политическую демократию, а вместе с ней и экономику свободного рынка. Он восхищается демократическими революциями, направленными против наследственных и авторитарных режимов; он сочувствует движениям за национальное освобождение и единство. Как объясняет Мизес, либеральный национализм – в полную противоположность милитаристическому и империалистическому национализму – вполне может являться достойной уважения позицией и служить оплотом мира. Разные народы должны иметь возможность уважать и – если слегка интерпретировать – даже разделять гордость друг друга за свою культуру и историю. (Я полагаю, что могу понять то, что Мизес имел в виду, вспоминая свои ощущения при поездке в Италию в 1961 г. во время торжеств и выставок, приуроченных к столетней годовщине основания итальянского королевства. Как заметил мой спутник по той поездке, он практически ощутил себя патриотом Италии.)

Преданность Мизеса политической демократии окрашена трогательной наивностью. Некоторые

отрывки из его книги наводят на мысль о том, что он с трудом мог бы себе вообразить, насколько люди, имея возможность править через свободно избираемых представителей, будут ошибаться при выборе политиков и политических установок, которые должны служить их подлинным общим интересам. Подобный оптимизм нисколько его не дискредитирует. Он лишь подчеркивает искренность его либерализма. Этот оптимизм напоминает нам о том, что книга написана более 60 лет назад, еще до последующего накопления отрезвляющего опыта демократического правления. Мизес писал еще до разработки теории общественного выбора, т. е. применения экономического анализа и методологического индивидуализма для понимания механизма государственного управления и его провалов, сопоставимых с широко разрекламированными провалами рынка (фрагментированные и неточные сравнения затрат и результатов, внешние эффекты и т. п.). Однако в том, что касается опыта и результатов политического анализа, уже наличествовавших в 1919 г., Мизес, безусловно, не был наивен. Напротив, в некоторых наиболее проницательных частях его книги анализируются препятствия на пути развития демократии в Германии и Австрии. Мизес понимал особую важность национального и языкового вопросов для этих двух многоязычных империй. Он не оставил досконального экономического и психологического анализа государственной власти, тем не менее в этой и последующих своих книгах сделал первые впечатляющие шаги на этом пути [4] .

Мизес имел основания рассчитывать, что в то время его немецкоязычные читатели были способны восстановить в памяти основные события из истории Германии и Австрии. Подобный расчет может оказаться неоправданным в отношении англоязычных читателей 1980-х годов. По этой причине ниже будет сделан краткий обзор исторического фона, который Мизес считал очевидным. В частности, в нем будут названы события и люди, о которых Мизес упоминает.

В течение столетий немецкоязычные территории находились под властью десятков и даже сотен наследственных и церковных монархов – королей, князей, герцогов, графов, принцев, архиепископов и т. п. Мизес пишет о «жалком скопище нескольких десятков родовых княжеств с их анклавами, династическими связями и семейными законами», а также о «фарсовом правлении миниатюрных престолов в княжествах Рейсс и Шварцбург». Даже после образования в 1871 г. Германской империи среди составлявших ее государств числились четыре королевства, четыре великих герцогства, четырнадцать малых герцогств и княжеств, три ганзейских города, а также завоеванная территория Эльзаса и Лотарингии.

Вплоть до середины XIX в. было принято считать, что Германия включает в себя немецкоязычные земли Австрии, являвшейся наиболее влиятельным германским государством. В словах «Германской песни», или национального гимна (написанного в 1841 г. пребывавшим в изгнании либералом Августом Генрихом Хофманом фон Фаллерслебеном), Германия простиралась от реки Маас на западе до реки Мемель на востоке и от реки Эч (Адидже) на юге до Балтийского моря на севере.

Однако владения немецких правителей не ограничивались только немецкоязычными территориями. В особенности после завоеваний Фридриха Великого, о котором упоминает Мизес, в восточных районах Пруссии проживали поляки и другие славянские народы. Ядром того, что в 1701 г. стало Прусским королевством, был Бранденбург, где расположены города Потсдам и Берлин. С 1415 г. титулом маркграфа Бранденбургского владела династия Гогенцоллернов, которая занимала королевский трон Пруссии до 1918 г. С 1640 по 1688 г. Бранденбургом правил «великий курфюрст» Фридрих Вильгельм (значение слова «курфюрст» будет пояснено ниже). Он добился восстановления и расширения своего государства после Тридцатилетней войны (1618–1648) и завладел всей полнотой верховной власти в Пруссии. Его сын Фридрих I, который правил с 1688 по 1713 г., был коронован как первый король Пруссии. Фактическим основателем прусской армии стал Фридрих Вильгельм I, правивший с 1713 по 1740 гг. Его сын Фридрих II вошел в историю под именем Фридрих Великий. В 1745 г. он отвоевал у Австрии Силезию и участвовал совместно с Россией и Австрией в первом разделе Польши в 1772 г. Его преемник Фридрих Вильгельм III в 1793 и 1795 г. участвовал во втором и третьем разделах Польши, которые стерли эту страну с карты мира.

В Австрийской империи проживали не только немецкоязычные жители, но и венгры, румыны, чехи, словенцы, поляки, русины, итальянцы и др. Согласно переписи 1910 г. население австрийской части Австро-Венгерской монархии включало в себя 35 % немцев, 23 % чехов, 17 % поляков, 19 % представителей других славянских национальностей, 2 % итальянцев, а также представителей других народов.

Священная Римская империя германской нации, если называть ее полностью, просуществовала до 1806 г. Ее территория примерно совпадала с немецкоязычной территорией. Иногда она включала в себя некоторые области Северной Италии, но при этом исключала восточные районы Пруссии. Она была основана (или возрождена) под властью Оттона I, которого римский папа короновал как императора в 962 г. (Его преемниками стали Оттон II и Оттон III, Мизес упоминает об эпохе Оттонов.) Империя представляла собой хрупкий союз монархических и церковных суверенных государств и вольных городов. В разное время семь, восемь или девять их правителей являлись курфюрстами, которые выбирали нового императора, когда это место оказывалось вакантным. Начиная с 1273 г., не считая нескольких периодов (особенно с 1308 по 1438 г.), Священная Римская империя принадлежала династии Габсбургов, владения которых распространялись на многие земли за пределами империи. Династическим расширением Габсбургов объясняется упоминание Мизесом «соединенного браком государства». Мужская линия рода пресеклась в 1740 г., когда владения Карла VI унаследовала его дочь Мария Терезия, что послужило поводом для начала войны за австрийское наследство. Мужем Марии Терезии стал бывший герцог Лотарингский, а впоследствии император Священной Римской империи Франциск I, правивший с 1745 по 1765 г., благодаря чему династия и получила известность как дом Габсбургов-Лотарингов.