Над бездной дней

Kimiko

— А Арчер это?..

— Тот, что держал тебя, наш главный, — со странным придыханием проговорила девушка. — Когда он сказал, что нужна моя помощь… Я была так счастлива!

— Ну и дура, — фыркнула Юджиния, вдруг понимая, в чем тут дело. Стало так противно на душе, а ведь она тоже почти попалась в эти сети. В новом мире ты всегда чувствуешь странное одиночество, стремясь найти своих людей. Человек — животное социальное, как бы не подавлял это в себе. — Он не вернется за тобой.

— Ещё как вернется! — девушка вскочила, с грохотом перевернув стул. — Ты ничего о нем не знаешь! Он самый честный, самый благородный, самый заботливый

и внимательный! Арчер своих не бросает! Для него каждый член общины — семья! За семью он готов снести любые преграды!

Юджиния растянулась на стульях, повернув голову к небольшой вазочке, которую док вымыл и выложил туда пару яблок, захваченных с оппозиции. Её отец держал ферму неподалеку, где ещё можно было найти свежие фрукты и овощи. Она взяла одно яблоко, надкусывая его и медленно жуя. Что же делать? Вдруг они правда за ней вернутся? Настолько ли важна для главаря девушка, которую ты вот так выставляешь приманкой?

И стоит ли играть с огнем?

Стук его ботинок с металлическими пластинами отражался от стен, эхом разлетаясь все глубже в здании. Арчер поправил маску лисы, усмехаясь в литой пластик и снимая её. Свет упал на его скулы, отражаясь в почти черных глазах, насмешливо оглядывающих помещение. Он видел как группа уезжала, видел эту рыжую сучку на переднем сидении. Она ехала с таким видом, будто весь мир лег к её ногам. Он таких презирал.

— Чисто, — донеслось по сети, но Арчеру не нужно было осматривать помещение, чтобы знать это.

Он вошел в подсобку, где до сих пор работал кондиционер, а на столе стояла вазочка с яблоками.

Настоящими яблоками.

Одно из них было надкушено, а прямо под ним — белый свернутый лист. Усмехнувшись, Арчер закусил губу, насмешливо взяв фрукт и записку. Разворачивая последнюю, он и сам вгрызся в яблоко, жуя и скользя глазами по строкам.

«Мы решили, что приманка вам больше не нужна. Поищи её тело в канаве на заднем дворе. Вам повезло, что мы слишком заняты, чтобы возвращать должок. Но если я ещё раз увижу тебя — не промахнусь».

Он рассмеялся, сминая бумагу в кулаке и шариком бросая в окно.

Не стоило им наживать себе таких врагов как он.

7. Правительство

Миффлин осматривал их компашку с самых задних сидений. Его, в принципе, устраивал такой расклад, хотя Юджинии бы поумерить пыл. После встречи с «Заревом» она была сама не своя, но это и не удивительно, ведь вряд ли её когда-нибудь раньше брали в заложники. Но в итоге группу она рассадила грамотно, претензий особых не возникало. Машину сейчас вел Мэт, постоянно о чем-то переговариваясь с сидящей справа Юджи. Эти двое выглядели крайне по-сговорщески, будто бы их связывали какие-то свои секреты.

За ними ехали док и Гофер, сторожа друг друга. У сопровождающего обнаружилась нехилая травма головы, помимо сильного сотрясения. Чудо, что живой. Так что Артур периодически осматривал его, все светил фонариком в глаза, хотя вояка, конечно, отмахивался, храбрился и уверял всех, что отлично себя чувствует.

Сам Мифф ехал сзади, присматривая за Приманкой, имени своего девушка называть отказывалась, так что все дружно решили звать её самым привычным образом. Нет,

Юджиния, конечно, настаивала никак её не называть и все-таки оставить в канаве, но большинство выступило за то, что девушка явно не в себе. Да и вообще, стоит нанести лисам ответную душевную рану. Юджи согласилась при условии, что на подъезде к новому городу они просто высадят её у дороги, пусть солдаты с ней сами разбираются.

Миффлин осторожно глянул на несчастную, замечая, что та не выглядит напуганной, только очень печальной. Свою одежду Юджи давать Приманке отказалась, пришлось воякам выдать ей длинную серую футболку, в которой девушка все равно выглядела тоненькой и изящной. Её большие голубые глаза смотрели в окно с сожалением, хотя уже никакого сопротивления не было.

— Дай мне воды, — почти приказала она Миффу, ведь её собственные руки все ещё оставались связанными, правда, спереди.

— Воду экономим, — извиняющимся тоном ответил блондин, роясь в своей сумке. — Пьем на следующей остановке.

— Я хочу сейчас.

— А я хочу, чтобы ты заткнулась, — спереди рыкнула Юджиния, изучая голографическую карту.

Кто-то хохотнул от этого замечания. А, док, кто бы сомневался. Миффлин вообще записал Артура в подхалимы, хотя до выхода за пределы оппозиции едва ли можно было так сказать. Но на это парню было вообще-то плевать. Он наконец выудил старенький плеер, сунув в уши крошечные наушники. Он любил раритетные вещички, старые песни, хотя не то, чтобы сейчас выходили новые. Скачать музыку сейчас было практически невозможно, приходилось по сто раз ломать систему, добиваться корявых ссылок от нейросетей. Короче, весь мир был против того, чтобы Мифф вот так спокойно слушал ностальгические песни.

When we all give the power

We all give the best…

Один из любимых мотивов сразу окутал саму душу, заставляя парня прикрыть глаза и прислониться головой к окну. На первой же кочке он виском ударил о стекло, осовело распахнув глаза. Да, с такой дорогой больше не позволишь себе дремать таким киношным образом, так что Миффлин уставился в окно, отбивая пальцами ритм.

Life is life

When we all feel the power

Life is life,

Come on, stand up and dance

Life is life.

Мимо проносились полуразрушенные дома, где-то еще горели вывески, с половиной исчезнувших слов. С трудом понималось, как такой родной мир пришел в столь кошмарное состояние? Сотни, нет, тысячи брошенных машин, магазинов, домов. Только толпы измененных, одновременно таких одиноких и потерянных. Они смотрели в никуда, пытаясь бежать за пронесшимся мимо автомобилем. Грустная, грустная участь! Миффлин надеялся, что его милостиво убьют, если когда-нибудь его ожидает укол сыворотки. Все лучше этого бренного существования.

Горы мусора носил ветер, где-то копошились крысы, дикие собаки. Иногда можно было заметить нормальных людей, они рылись в мусоре, собирали в тележки обломки старой техники, какие-то уцелевшие элементы быта — двери, оконные рамы. Они серыми глазами провожали машину, иногда с удивлением, а иногда неодобрительно. Старый город все равно кишил жизнью — грязной, низкой, влачущей жалкое существование.

And everyone gave everything

And every song everybody sang

Live is life.

Миффлин не сразу заметил, что что-то происходит. Он достал из ушей наушники, вслушиваясь в приказы Юджинии. Даже Приманка рядом оживилась, нетерпеливо ерзая.