Над бездной. ФСБ против МИ-6

Трапезников Александр

– Остававшиеся в КГБ профессионалы были, мягко говоря, дезориентированы, трудно было вообще понять, что происходит в стране и как теперь строить свою работу. Наверное, в той или иной степени это касалось и сотрудников других ведомств. Ведь не каждый же способен сразу поменять свои взгляды и принципы, как тот же Заостровский.

А главное, что в самый ответственный, важнейший для страны момент, когда спецслужбы западных стран начали хозяйничать в России, как у себя дома, органы государственной безопасности оказались полностью выведены из игры, возможно, по чьему-то злому умыслу. А тут еще Ельцин, чтобы окончательно выслужиться перед Западом,

показать им, что он «в доску свой», пошел на беспрецедентный шаг.

В начале 1992 года он помиловал всех без исключения агентов иностранных разведок, осужденных и отбывающих наказание за измену Родине. В обществе посредством СМИ формировалась идея, что эти люди не предатели, а «борцы с тоталитаризмом». Просто они выбрали такой вот способ борьбы с коммунизмом. И каждому из них следовало теперь прокричать, как в фильме «Бриллиантовая рука»: «Не виновата-а-я я!» Да еще, пожалуй, надо было бы им выдать талоны на усиленное питание и денежную компенсацию.

Одновременно были помилованы и многие перебежчики, заочно приговоренные советским судом к высшей мере наказания за нанесенный СССР вред. Первым лозунг «Сражаться с коммунизмом любыми способами и методами» запустил один из самых видных перебежчиков, бывший полковник КГБ Олег Гордиевский. Накануне перестройки он сбежал к англичанам и был заочно приговорен к расстрелу Как выяснилось в ходе следствия, он сотрудничал с МИ-6 аж с 1974 года.

– Англичанка всегда гадит, – произнес Житников.

Эти слова пришлись по душе Грачеву. Ведь так называлась и операция, которую он вел и в которую намеревался привлечь сидящего напротив него человека.

– Да, гадит, – сказал он. – И всегда гадила. А если взять обозримое прошлое, то резидентуры ЦРУ и МИ-6 с конца 80-х и начала 90-х чувствовали себя в Москве настолько уверенно и спокойно, что вербовали российских граждан прямо в посольстве, при получении виз. Чего далеко ходить, искать где-то? Сами придут. И все это происходило на фоне формирования в обществе через СМИ мнения, что с развалом СССР никаких секретов у нас не осталось и охранять нечего, все вокруг друзья и братья, а госбезопасность – пережиток прошлого. Оставалось только раздеться догола и покорно ждать розог от нового барина.

Министр иностранных дел России Козырев угодливо спрашивал у президента США: «Подскажите, какие у нас должны быть национальные интересы?» Значительная часть разоблаченных впоследствии нами агентов, когда ситуация более-менее стабилизировалась, успела передать иностранным спецслужбам важные сведения военно-технического характера. Например, сотрудник морского НИИ Финкель выдал американцам данные о новейших гидроакустических комплексах. ЦРУ, таким образом, получило информацию о характеристиках новейшего танка Т-82, 10 тысяч листов топографических карт, секретные сведения о торговле Россией вооружением. И таких примеров было достаточно.

– Получается, как на картине Репина «Иван Грозный убивает своего сына», – усмехнулся Житников. – В смысле, подрубали сук, на котором должны были сидеть, свесив ножки. Безумие какое-то.

– Безумие, – согласился Грачев. – Российские власти в одностороннем порядке сворачивали работу своих спецслужб, демонстрируя чудеса миролюбия, аттракцион «невиданной щедрости». В ответ наши зарубежные «друзья и партнеры» лишь радостно потирали руки. Создавали новые резидентуры в бывших союзных республиках.

В этих сложнейших для страны условиях Вадим Бакатин все делал для того, чтобы

органы КГБ как можно быстрее были развалены. А чтобы сковать их деятельность и противостояние, тут же объявил реорганизацию. Такой прием довольно часто применяется, когда необходимо парализовать деятельность какой-либо структуры. Вывести всех за штат и попутно освободиться от неугодных руководителей и сотрудников. А также вообще прекратить разработку подозреваемых в преступлениях лиц.

Бакатин откровенно заявлял в печати, что КГБ – самая преступная организация. Что работать в ней позорно. И это говорит Директор КГБ, ничего не смыслящий в его функциях. Для всех без исключения наших сотрудников его слова были шоком. Выходит, все они тоже преступники? А ведь мы привыкли гордиться своей принадлежностью к органам госбезопасности.

Считали на полном основании свою чекистскую деятельность благом для страны. Чувствовали нужность и необходимость в ней. Решали важные насущные вопросы по обеспечению безопасности СССР. А теперь все годы работы, честного, порой рискованного труда, выбросить на свалку?

Я сам молодым опером-лейтенантом, когда начинал службу в КГБ, на брюхе, можно сказать, облазил весь Воронеж и всю область, разыскивая затаившихся изменников Родины со времен Великой Отечественной войны. А было это в самом начале семидесятых, сколько времени прошло с Победы! Но они хорошо попрятались, как мокрицы и тараканы в щели. А некоторые даже вступили в КПСС и занимали ответственные посты.

Далекое прошлое. Начало 70-х годов

Даже спустя четверть века после разгрома фашистской Германии и всей союзнической ей Европы особую значимость составлял поиск государственных преступников времен Великой Отечественной войны на территории СССР. Затаившихся пособников Гитлера хватало до сих пор. Не вымерли, затаились, чего-то выжидали. Все эти изменники, бандеровцы, полицаи, власовцы, диверсанты, шпионы. Те, кто не успел уйти на Запад вместе с отступающими нацистами, а там сдаться американским или английским войскам.

Каратели, принимавшие непосредственное участие в истязаниях и расстрелах мирного населения, были отнесены к особой категории преступников. Розыск их был весьма актуальным направлением деятельности КГБ в те годы. Срок давности за совершенные ими злодеяния на них не распространялся. Но и обнаружить их было не просто.

Они расползлись по территории Советского Союза, словно насекомые-вредители, мимикрировали, меняли окраску, как хамелеоны, затаивались, искажали свои анкетные данные, проживали под чужими фамилиями и именами. Как правило, вдали от мест своего рождения и довоенного проживания, чтобы их случайно не могли опознать односельчане и знакомые. Часто значились в числе погибших или без вести пропавших.

Но в семидесятые годы в Советском Союзе, особенно на бывших оккупированных территориях, все еще гремели открытые судебные процессы по делам государственных преступников, которых удавалось найти чекистам-контрразведчикам.

Молодому воронежскому оперу КГБ Грачеву непременно хотелось выявить и разоблачить хотя бы одного такого изменника Родины. Конечно, не как герою известного рассказа Чехова, который приехал работать следователем в отдаленное и глухое местечко и мечтал отличиться раскрытием громкого преступления, а по его результатам получить назначение в большой город. Тот литературный персонаж сидел и взывал: «Пошли мне, Господи, какое-нибудь кошмарное преступление!»